Терран - Белый клык [СИ]

По-прежнему не говоря ни слова, он присел рядом с Адамом и протянул ему стакан.

— С возвращением, — буркнул его наставник, опрокидывая в себя выпивку.

— Приятно вернуться домой, — с нотками сарказма ответил Браун.

Запустив руку за пазуху, он извлек потертый исцарапанный серебряный портсигар и, чуть повозившись, протянул Адаму толстую сигару.

Ни один из них не говорил, позволяя комнате медленно заполняться густым дымом. Браун молчал, жуя сигару и медленно цедя виски, потому что прекрасно знал, что давить на Адама — верный способ добиться прямо противоположного, сам командующий…

— Она предала нас, Моррон, — наконец сказал он, когда его гость открыл вторую бутылку.

У Брауна была вся жизнь, чтобы привыкнуть к его силе — он выделялся даже среди его братьев фавн-медведей — и годы, чтобы привыкнуть к его Проявлению, и только поэтому стакан в его руках лишь покрылся мелкой сетью поверхностных трещин, а не превратился в труху.

— Это была обычная миссия — грузовой поезд SDC, ты знаешь, я хожу на такие время от времени, когда мне надоедает все это командирское дерьмо. Проблема в том, что эти уроды вышли раньше — мы едва успели догнать их. Времени было мало, мы ни черта не успевали сделать все правильно и…

Браун подлил наконец разговорившемуся другу виски.

— Она спросила: «А что с гражданскими?» — он скривился, неосознанно повышая голос. — А что, черт возьми, с ними? Времени — несколько минут, или мы уходим ни с чем, или взрываем все к чертям. Это была крупная поставка — такая раз в полгода бывает, мой боец погиб, добывая информацию о времени и месте. Что, я просто должен был выбросить все это?!

Браун опустил взгляд, с сожалением поглядел на пришедший в негодность стакан и со вздохом вытащил из ящика новую бутылку.

— Потом вылез этот новый робот Атласа — большой и красный, на четырех ногах. Я отвлекся, а когда он сдох… — он вздохнул, закрывая глаза. — Она уже была далеко, разъединяла вагоны. Все, что она сказала мне, было «Прощай».

— Знаешь, вещи не были хороши между нами в последние месяцы, — продолжил Адам, не давая его ученику открыть рот. — Она отдалялась, я был занят и… хорошо, ты знаешь, я не самый большой специалист в этой сердечной хренотени. Недавно нас сильно прижали, мы либо не вылезали с миссий, либо сидели взаперти днями, не смея высунуть нос. Она ничего мне не сказала, Моррон — она просто ушла, бросила меня там одного, будто я недостоин даже услышать от нее, почему она предала все, во что мы верили, за что умерли столь многие!

Под конец он уже почти рычал и Браун наконец понял, почему он нашел всего два стакана в баре, когда последний разлетелся на куски, врезавшись в стену напротив.

— Ты прекрасно знаешь, что Блейк — маленькая трусишка, когда дело доходит до тяжелых эмоциональных разговоров. Ты должен загнать ее в угол и заставить говорить, а не ждать, когда она сама будет готова… потому что она будет молчать, пока это не укусит ее за задницу.

— И еще есть это, — заметил Адам, кривя губы, заставив Брауна удивленно моргнуть.

— О чем ты?

— Я никогда не понимал, насколько ты объединял нас троих, пока ты не сбежал в Атлас. Это ведь ты заставил ее признаться мне, верно?

— Я не сбе…

— Ой, да не неси чепуху, — отрезал командующий. — Я могу не быть самым эмоционально чувствительным фавном в мире, но даже я видел, что ты любил ее.

— … Мы вроде бы говорили о вас с Блейк.

— Да что о нас говорить?! Она бросила нас, она предала нас! Все! Не о чем тут говорить.

С минуту Браун молчал, глубоко затянувшись сигарой, и рассеяно следя за густым дымом, медленно поднимающимся к потолку.

Адам Торус всегда был скалой, своего рода силой природы, неостановимой и безжалостной, сметающей все на своем пути. Он не сомневался, не рефлексировал, не купался в жалости к себе и уж точно не запирался в собственном кабинете, уничтожая годовые запасы алкоголя, пользуясь преимуществами, что давала аура.

Кроме того, было еще две вещи, которые стоило знать о лидере Белого Клыка в Вейл. Первое — его движущей силой был гнев. Именно он толкал его вперед, помогал вставать после поражений и питал победы; гнев пылал в нем так ярко, что заражал всех вокруг, одаривая их частичкой его силы.

И вторая — причините Адаму боль, и он возьмет ее и превратит в гнев, а после обрушит на вас. Если вы переживете это и ударите в ответ… что ж, он просто повторит это еще раз — и будет делать так, пока враг не падет.

Судя по тому, что он видел сейчас — Адаму было очень больно. Это может кончиться плохо для всех.