Алексей Шаманов - Ассистент

Зато у памятника Александру Вампилову — я проходил как раз мимо — постамент не выше перевернутой лодки-плоскодонки. Почему-то сегодня драматургический знаменитый метис полностью утратил европейские черты. Чистой воды — папа, который, как известно, был древнего бурятского рода.

На фасаде краеведческого музея вместо германских фамилий исследователей и путешественников значились странные какие-то имена: Ата Улан тэнгри, Эрлен-хан, Эрью Хаара-нойон, Эхэ Нур хатан…

По бурятской мифологии, первый — предводитель сорока четырех восточных, злых небожителей, второй — повелитель царства мертвых, третий — его помощник, четвертая — женщина, ханская жена… Что за чушь, откуда я это знаю? Знаю точно.

У памятника российскому императору Александру III оказалось далеко не российское лицо. С раскрытой клыкастой пастью, с выпученными глазами и третьим глазом во лбу, это было лицо бурхана, которого Борис Кикин вырубал на тотемном столбе…

Господи, прости мою душу грешную… Я перекрестился. Император оскалился еще шире, на воркующих у ног его голубей упали клочья густой серой пены с клыков, третий глаз подмигнул мне заговорчески…

Я побежал по гаревой дорожке набережной. Я не знал куда.

Вместо головы первого космонавта Юрия Гагарина на пьедестале стояла глиняная голова мертвого бурятского шамана. Смердила. Полуразложившаяся желтая глина отваливалась кусками…

Я бежал.

Перед моими глазами мелькали ели и березы обочин Байкальского тракта…

…на клумбе справа пылала подержанная японская иномарка с заклиненными дверями, за стеклами ухмылялись незнакомые нечеловеческие лица…

…мое зеркальное отражение из мастерской Стаса щурилось всеми тремя глазами… и никакой это был не дефект амальгамы…

…Мать-Хищная Птица с орлиной головой и железными перьями, как ненормальная, откладывала яйца в вороньих гнездах на разросшихся кедрах сквера…

…Дьяволица-Шаманка, у которой один глаз, одно плечо и одна кость, укачивала меня в железной люльке и кормила вкусной запекшейся кровью…

…три черных Черта вбивали в мою голову копье, срывали с моего тела куски мяса и разбрасывали их в разные стороны в качестве жертвы, потом варили кости в котле…

…три Духа в облике Волка, Ворона и Барана собирали мой новый скелет, и если не хватало какой-либо кости, для ее замены должен был умереть кто-то из членов семьи, но таковых не оказалось, и умирали чужие люди, те, что рядом…

Я пришел в себя в подъезде на лестничной площадке у дверей Бориса Кикина. Приоткрытых дверей. Я взялся за ручку и отдернул руку, словно током меня шарахнуло. Я не хотел входить. Меня влекло туда, словно магнитом безвольную железяку. Ну же, Андрэ, форверц!

— Хрен вы угадали, — прохрипел я, непонятно к кому обращаясь. — Не пойду я туда, не заманите…

Я повернулся на месте и… замер, не сделал шага. Потому что услышал Борькин крик:

— Андрей, спаси-и-и! — истошный, визгливый, бабий какой-то. — Ан-дре-е-ей!!!

Рывком распахнул дверь. На кухне никого не оказалось, шум борьбы доносился из комнаты. Я бежал несколько шагов, как несколько километров. Я услышал чавкающий удар и нечеловеческий, ничего, кроме нестерпимой боли, не передающий крик:

— А-а-а-а!!!

Боже мой… нет Тебя, Боже… что там творится в Твое вечное отсутствие?

Борис орал, лежа на полу навзничь с раскинутыми руками. Лицо его было рассечено по диагонали от правого уха до левой скулы… не лицо — кровавое месиво…

Над поверженным телом возвышалась фигура голой деревянной куклы, Буратины, с занесенным для последнего удара уже окровавленным плотницким топором…

Я не успел удивиться, не успел даже подумать о невозможности подобной ситуации. Ударил куклу ногой в бок, и она отлетела к включенному без звука черно-белому телевизору легко, как вязанка дров…

Я склонился над Борисом, который, перестав орать, смотрел на меня округлившимися глазами, шевелил рассеченными, вывернутыми губами, а кровь стекала множеством струек с лица на пол, образуя две черные лужицы у щек…

— Боря… — Я не знал, что сказать, как ободрить тяжелораненого. — Боря, сейчас я «скорую» вызову, потерпи…

— Андрей! — закричал он вдруг невнятно и истерично.

Я не сразу понял смысл его возгласа, но одновременно с ним Борис поднял руку, указывая мне за спину.

Развернулся и встал с корточек я мгновенно. И вовремя. Я увидел, как с топором в руке ко мне осторожно подбирался Буратино. Восковое лицо его было как живое. С мимикой был полный порядок. Буратино ухмылялся глумливо, черная ненависть кипела в карих глазах. Топор в правой руке подрагивал. Я видел, что он меня боится, но не понял почему. Преимущество в вооружении было на его стороне…