Николай Чернышев - Западня

Все шло благополучно, и я уже поднялся метров на двенадцать. Но тут неожиданно положение осложнилось. Верхняя часть стенок оказалась рыхлой. Вследствие этого колодец вверху сильно расширился, упираться в противоположные стенки стало невозможно. Да и ступеньки получались непрочными. Можно было сорваться и разбиться. Но нас уже ничто не могло остановить. Я связал наши пояса и лямку, снятую с Петиного вещевого мешка, привязал к концу груз и после многих попыток набросил импровизированную веревку на одну из наиболее толстых ветвей нависшего кустарника. Сделав еще несколько ступенек, решил дальше подтягиваться на руках.

Предприятие это было очень опасное. Могла соскользнуть с куста веревка, мог не выдержать и сам куст. Следовало бы, наверное, послать вперед Петю — он весил вдвое меньше меня. Но я не считал себя вправе вновь подвергать мальчика опасности.

Петю я заставил спуститься в штольню — если бы я упал с такой высоты, это грозило бы гибелью и ему. Дождавшись, когда белобрысая голова мальчика скрылась в норе, я начал рискованный подъем. Напрягая все свои силы, упираясь ногами в непрочные углубления, стал подтягиваться вверх. Ноги сползали вместе с крошившейся породой. Куст зловеще трещал, и казалось, что он либо вот-вот переломится, либо выдернется вместе с корнями. Вот кончились ступеньки, подниматься стало еще труднее.

Я посмотрел вверх — рядом с согнувшейся под моей тяжестью веткой свисала другая. Еще одно невероятное усилие, еще… Веревка неожиданно резким рывком подалась сантиметров на двадцать вниз. Я застыл. Руки и ноги затекли от напряжения и страшной усталости. Полминуты без движения, еще несколько судорожных усилий, и вот он — спасительный куст!

Выкарабкавшись наверх, я, совсем обессилевший, распластался на земле, прижался к ней щекой. Радость буквально душила меня — хотелось плакать и хохотать от счастья. Все вокруг сияло какими-то новыми, неузнаваемо яркими красками. Нежная голубизна неба, густая зелень леса, ажурные листы папоротника и как будто бы только что распустившиеся многочисленные цветы ласкали взор необъяснимо чистой красотой. Веселое и звонкое пение лесных пташек гармонично дополняло эту прелесть. Налетевший на меня Шерлок норовил обязательно лизнуть в лицо и лаял теперь уже радостным заливающимся голосом.

Каюсь, на какие-то секунды я забыл даже о Пете.

Мое ликование было прервано его голосом, донесшимся со дна колодца.

— Дядя Миша, где вы? Почему молчите? Что там с вами случилось? Дядя Миша-а!

— Всё в порядке, Петро! Я тут от радости осоловел. Лезь наверх, сейчас подам тебе веревку.

Петя был поднят без всяких осложнений. После того как он вдоволь накатался по траве с нашим мохнатым товарищем, мы решили пойти разыскать мешок. Голод не могла заглушить даже неизмеримая радость, прямо-таки распиравшая нас.

Но найти мешок с продуктами оказалось делом не простым. К своему удивлению, мы не узнавали местности, окружающей нас.

— Вот тебе раз! Куда же идти? Ты что-нибудь понимаешь, Петро? Где твое дерево, а?

— Надо Шерлока заставить показать нам то место. Шерлок! Где мешок? Хлеб, мясо, ням, ням! Понимаешь — еда, еда — где? — старался вразумить пса Петя.

Но Шерлок или не понимал или не хотел понимать, о чем идет речь. Он весело бегал и прыгал вокруг нас, вилял хвостом и всячески хотел показать, как он счастлив. Нам, однако, этого было мало.

— Эх ты, одурел от радости. Все же, где наш мешок, Петро? Странно, что место совсем незнакомое. И склон в другую сторону. Куда мы с тобой попали? Подожди-ка, сейчас по записям постараемся определить, где мы с тобой находимся.

Я вынул полевую книжку, в которой вел записи и зарисовки под землей, и начал соображать, где мы поднялись на поверхность. Получалось, что от того входа, по которому впервые вошли под землю, мы удалились на целый километр! Определив примерно, в какую сторону надо идти, двинулись в путь. Шерлок, видимо, понял, чего от него хотели, и побежал впереди, часто оглядываясь. Через несколько минут, перевалив через бугор водораздела, мы увидели знакомые высокие холмы, усыпанные обломками медной руды.

Вон серое пятно от нашего костра, а вон и желанный мешок на суку. Петя бегом припустил вперед и начал быстро взбираться по стволу дерева.

— Осторожнее, Петро! Силенка-то у тебя не то, что раньше, не сорвись!

Но Петя не обращал внимания на мои предупреждения. Он быстро влез на дерево, ловко снял мешок и собрался было спускаться вниз, но задержался, что-то внимательно рассматривая.