Эдуард Поляков - Хозяйка мертвой воды. Флакон 1 - От ран душевных и телесных

От последних мыслей дрожи в руках Ольги только прибавилось. Главное не терять самообладание. Стоит только на секунду перестать верить в себя и все… «Сконцентрироваться и думать о главном — сейчас мы помогаем появиться на свет новому жителю этого мира.»

Ведун смекнул что к чему и сейчас уже готовил усыпляющий отвар и крошил грибы.

— Главное не дать много, — сообщил Пересмысл. — Можно усыпить, а можно отправить к предкам.

Ася уже нагрела воды, приготовила чистые и проглаженные угольным утюгом льняные повязки. Импровизированный скальпель и иглу тоже прокипятила и протерла теперь все это спиртом. Какая же она молодец! Дед уже смекнул, что понадобится им заранее и научил этому Асю.

Ольга, переоделась в чистую рубаху и взялась за инструмент.

Ну что же, кесарево сечение впервые в жизни. Главное холодный разум и никакой паники!

Спустя примерно час все было закончено. Ольга смывала с рук кровь в деревянной лохани. Ася беззвучно плакала в углу, закрыв ладонями лицо и даже не обращая внимания на то, что ее руки по локоть перепачканы в крови. Женщина-гном все еще спала, она благополучно стала матерью. Рядом с ней лежали двое малышей, оба мальчики, и голосили что есть сил. Они совершенно не отличались от обычных младенцев. Розовые, с пухлыми щечками, темными, еще привыкающими к дневному свету глазами.

Ничего — ничего, это часть моей работы! — успокаивала себя девушка-лекарь.

Ольга не сильно помнила курс акушерства и гинекологии, да и проходила его в институте поверхностно. боялась, что сделала операцию не так, правда уже поздно жалеть и что-то менять.

Живот у женщины был зашит. У детей перезана пуповина. Теперь матери нужен покой, чистота. Чистота! В больницах обычно все полы и даже стены хлоркой и антисептиком обрабатывают четыре раза в день, а тут обычная изба, но никак не больница. Может в любой момент сепсис случиться. С Боровиком повезло, да и вообще на оборотнях раны заживали, как на собаках, а тут почти человек, только маленький. Да и младенцы, судя по тому, как они голосят, голодные.

Тут холодное спокойствие покинуло Ольгу. Сейчас целительница была бы и рада выйти и сообщить радость селянам, вот только ноги отказывались слушать её. Как только операция была закончена, она приземлилась на стул и сидела так уже минут десять, не находя в себе силы встать, пыталась унять дрожь в руках и коленях. Сейчас ей хотелось больше всего подойти к Асе, обнять ее и заплакать навзрыд.

Она студентка всего лишь третьего курса. И у них только начали преподавать серьезные вещи, а она уже успела вырезать аппендицит и даже сделать кесарево сечение. И не в какой-нибудь клинике, или стерильной операционной, а в обычной деревенской избе, можно сказать «на коленке»! Ведь могла допустить роковую ошибку, занести инфекцию, или сделала надрез не там, где нужно, тогда роженица через пару дней умрет от внутреннего кровотечения. Да она вообще не хотела становиться хирургом! И ей не хотелось открывать собственное кладбище. И на врача она пошла учиться исключительно из-за истории со своим отцом.

Когда отец заболел, его лечащий врач долгое время не мог поставить ему верный диагноз. Сначала говорил, что у него хроническая простуда, остеохондроз и еще что-то в этом духе. Оказалось, это был рак и если бы диагноз был поставлен вовремя и правильно…

Несколько лет Ольга ненавидела врачей, потом, осознав важность этой профессии и не всегда добросовестный к ней подход, решила сама стать врачом-терапевтом и спасать, а не калечить людей. К тому же, хотелось доказать отчиму, что она не какая-то разнеженная Барби.

Да, она трусиха, но признаться в этом может только одному человеку — себе. Для всех остальных, она сейчас не может быть слабой и хрупкой.

Пересмысл только моргал и чесал лысину, идиот! А как еще охарактеризовать того, кто дожил до почтенных седин, а в медицине, кроме того, как галлюциногенные грибы жрать, знает столько, сколько не очень старательная медсестра. А Ольга, дуреха, думала — Пересмысл знает, что делать. Надеялась на это. Ведун же только и мог помогать ей, если потребуется, но напрочь отказывался брать в руки скальпель или иглу.

Да это не скальпель даже, а просто маленькие овощной нож, заточенный до бритвенной остроты. Раз уж на то пошло, ей пора обзаводиться профессиональным инструментом. Специально изготовленным для того, чтобы оперировать людей, а не чистить картошку с репой.

В дверь постучали как раз в тот момент, когда Ольга готова была расплакаться и послать всех к чертям собачьим. Ей сейчас безумно хотелось домой, к маме и даже к отчиму, убраться отсюда, снова стать простой и беззаботной студенткой.