Д. Коллинз - Мир приключений, 1925 № 01

Благодарная вам Дирекция Синематографическвх фильм Сине-Триумф».

Рассказ Коутс Брисбэн

С английского пер. М. Д.

Иллюстрации М. Я. Мизернюка

Теперь Фипкинс говорит об этом невероятном случае, как о сновидении или галлюцинации. Но я, слышавший расказ сейчас-же после происшествия, могу уверить вас, что в то время у него не было ни малейшего сомнения в его действительности. Ведь у него были вещественные доказательства, которые мне, по крайней мере, показались весьма убедительными. Однако, лучше послушайте сами эту историю в том виде, в каком он сам мне ее рассказал; постараюсь передать ее как можно точнее, со всеми прикрасами и комментариями — даже нравоучительными рассуждениями.

Фипкинс, надо вам сказать — старый лысый хрен. У него агентство в одном из дворов близ улицы Флит. Не назову точно улицы, ни укажу его специальности; скажу только, что Фипкинс агент по продаже предмета, употребляемого в печатном деле. Фирма была основана его отцом и дело шло, повидимому, автоматически, — а то вряд ли Фипкинс мог бы извлечь из него большой доход.

Так как и у меня агентство в том же дворе, я имею неизмеримое удовольствие лицезреть Фипкинса, приходящего ежедневно в 9 ч. 30 м. утра, в свою контору.

Он носит сюртук прекрасного покроя и цилиндр. Этот головной убор, ныне почти вышедший из употребления в коммерческом мире, а также некоторая точно окоченелая прямота походки, вызванная изрядным брюшком — выделяет его из толпы. Чтобы дать вам более полное представление о фигуре мистера Фипкинса, скажу, что вряд ли за последние годы он видел собственные ноги, — разве только в постели или в ванне, да и то лишь при счастливой случайности.

В то время наше знакомство было только шапочным: раза два мы встречались в ближайшем ресторане. Откровенно говоря, Фипкинс был не из приятных собеседников. Он считал себя философом: начитался Канта и Гегеля, Спенсера и Ницше — и даже сражался с Эйнштейном и был им побежден.

Все это, несомненно, очень похвально, и иногда служило приятным разнообразием после обычных будничных разговоров с печатниками. Но как главная тема для бесед за столом, — благодарю покорно! В десять минут можно было вполне насытиться этим. — Но довольно болтовни, перейдем к делу.

Был один из тех редких прекрасных апрельских дней, когда хочется дышать свежим воздухом, а не сидеть прикованным к письменному столу и иметь перед глазами в качестве пейзажа узкий двор и старую кирпичную стену. Я пришел в контору в 9 ч. 10 м., дал своему штату, состоящему из одного мальчика, бумаги для регистрации и уселся за письменный стол просматривать почту. Писем было немного, и к половине десятого я уже все прочел. Уставив взор на противоположную стену дома, я старался сосредоточить свои мысли на маленькой кредитной операции.

Обыкновенно такая поза располагала меня к мышлению, но на сей раз кредитные операции сразу вылетели из моей головы. Я остолбенел от изумления. В стене внезапно образовалась щель; казалось, кирпичи стали прозрачными. Сквозь них я ясно увидал залитую солнцем поляну, поросшую травой и терновником и окруженную крупным кустарником, а позади виднелся густой лес, состоявший из гигантских деревьев.

Видение длилось не более секунды. Оно блеснуло и исчезло. Потрясенный, я протирал глаза и раздумывал, не обратиться ли мне к окулисту или к невропатологу. В эту минуту показался Фипкинс. Сверкающий цилиндр, сюртук — чудо портняжного искусства, жемчужно-серые гетры на ослепительных ботинках, — словом, картинка из модного журнала, если бы не некоторый недостаток стройности в фигуре, о котором я уже упоминал.

Как раз против моего окна он остановился, уставился в стену, сделал неожиданный шаг вперед, так что должен был сильно ушибиться, — и исчез. Вот и все.

Между тем, стена стояла на своем месте, такая же, как всегда. Я схватился за голову. Я укусил свой палец. Я повернулся к Генри, — да, он был здесь, вполне реальный, и делал вид, что очень занят регистрированием бумаг. Убедившись таким образом, что я не сплю, я встал и вышел во двор.