Николай Муханов - Мир приключений, 1924 № 03

Бородавкин молчал и не шевелился. Квасов обшарил руками друга, попал во что-то влажное.

Зажег спичку и ужаснулся — рука была в крови. Зажег другую спичку, поднес ее близко к лицу приятеля, сразу вскочил и закружил по комнате. «Неужели убил? Убил и есть. Что-же теперь делать?.. Кончилась жизнь… Завтра арестуют и…»

Плюхнулся на свою койку, принялся соображать, стараясь растормошить заспиртованные мозги.

«Ну, влип в непромокаемую!.. Угробил, значит. Нет, так невозможно… Нужно Я бежать, скрыться… А может быть его скрыть?.. Ушел, мол, и не приходил… Но как?.. Корзину-бы большую, да на вокзал свезти… А кто повезет? Сам… На дворе тележек много… Взять одну незаметно… Вот беда, корзины нет…».

Квасов осмотрел внимательно комнату, хотя и знал, что у них нет подходящего помещения для трупа. Вышел в корридор, заглянул к хозяйке. Домна спит, сладко похрапывая. Сундучки у нее все маленькие, неудобные.

Вдруг Квасова как осенило.

«У латышки сундук хороший!.. Лучше не надо… Прямо для этой цели и сделан… Что такое Домна говорила про ключ? Ах да, ключ у нас, дома никого нет»…

Квасов чуть не заржал от радости. Открыл латышкину квартиру, притащил сундук, нажал механизм. Крышка отскочила. Сгреб в охапку труп и бережно опустил его на дно. Подложил под голову красную подушку. Попробовал — тяжеленько.

«Ничего, дотащу как-нибудь. А сундук хорош и веревок не нужно… Хоть в Америку!» — вспомнил он слова Минны Мартыновны.

Внизу лестницы Квасов выждал, не пройдет-ли кто. Моросил дождь. Двор был пустынен. Подкатил тележку, взвалил на нее сундук и незаметно выехал за ворота. До вокзала — рукой подать. Подъехал смело, позвал носильщика, потащили страшную ношу в багажное.

— Чижеленько, — сказал носильщик, — что там такое?

— Не знаю, браток. Гражданка одна в Москву переезжает.

— На двенадцатичасовой, багаж, — объяснил Квасов весовщику.

— Веревку надо, так не приму, — бросил тот, не отрываясь от газеты.

— Сейчас принесу…

Квасов оставил сундук на дороге и с облегчением, как по воздуху, бросился к выходу.

Очутившись на площади, преступник истово перекрестился на церковь.

— Богу слава! Надо будет что-нибудь пожертвовать на помин души новопредставленного раба божия Семена…

Домой идти не хотелось. Решил справить тризну по другу. Куда-бы зайти похмелиться?

— «Махну опять в «Америку»!».

Весовщик, наконец, покончил с газетой и сладко потянулся. Обратил внимание на сундук.

«Что же этот олух с веревкой? Бросил на самой дороге».

Подошел сослуживец.

— Хорош сундучек, Пров Павлыч. Чей это?

— В багаж. Привез какой-то дядя. За веревкой побежал. Да что-то долгонько нету, должно быть не найдет нигде.

— Хорошая работа, немецкая. С секретом должно быть.

Говоривший постукал о сундук носком сапога и… о, ужас!

Крышка быстро, бесшумно отскочила и весовщики увидели согнутую фигуру мужчины.

— Пров Павлыч! Пров Павлыч, гляди… Труп… преступление… Я говорил, с секретом…

— Ах, негодяй! То-то он за веревкой так долго ходит! Что-же, зови начальство.

В довершение ужаса «труп» в сундуке зашевелился и поднял голову.

Весовщики даже попятились.

Опухшее заспанное лицо, перемазанное чем-то темно-красным, с недоумением оглядывалось вокруг.

— Что тебе здесь надо? — грозно спросил Пров Павлыч.

— Ничего… — ответил воскресший, высвобождаясь из своего узилища.

— Как ты сюда попал?

Бородавкин узнал сундук, сообразил, что это работа приятеля и усмехнулся.

— Шутка это, товарищи… На спор… Мне, значит, приятель говорит — не вылежишь, а я говорю — вылежу… Ну и поспорили…

— А почему-же ты весь в крови?

— Кровь? Где? — Бородавкин провел рукой по лицу и волосам. — Это клюква, товарищи.

Весовщики засмеялись.

— Ах, лешие, чем занимаются!

К этому времени подошло несколько человек носильщиков.

— Что-же, Пров Павлыч, милицию звать? — спросил первый пришедший.

— Не надо, товарищи, милицию… Шутка это, — с глуповатым видом протестовал Бородавкин.

— Они, лешие, на тележке приехали. И тележка у вокзала стоит. Я его, неумытого, и нести помогал, — рассказывал носильщик собравшимся.