Array Журнал «Искатель» - Искатель, 1962 №1

— Простите меня, но какое-то странное получается интервью. Вопросов задаете больше вы, уважаемая Луна, чем я.

— Вы правы. И отвечать на них придется вам самим, людям. Признаться, меня немного обижает, когда в земных газетах и журналах пишут обо мне главным образом как о подходящей базе для дальнейших полетов в космос. Это, конечно, верно. Сила моего притяжения в шесть раз меньше земного — значит, чтобы покинуть меня и вырваться в космос, нужны гораздо меньшие скорости и, значит, меньше затраты энергии. И когда-нибудь я, несомненно, превращусь для вас в природный космодром, где ваши ракеты будут делать остановку для заправки топливом перед дальними путешествиями.

И для астрономических наблюдений природа подготовила меня лучше, чем вашу родную Землю. Наблюдениям с моей поверхности совершенно не будет мешать такой светофильтр, как ваша земная атмосфера. Все это особенно влечет ко мне ваших ученых.

Но разве сама по себе я для вас не привлекательна? Разве мало у меня манящих загадок и тайн? Прошу пожаловать ко мне за разгадками! Обещаю, что от смельчаков, которые первыми ступят на мою поверхность, я не скрою ничего. И знаете, я уверена, что этими первыми будут люди, с которыми я уже немножко знакома по вымпелу с гербом Советского Союза, по атласу с моими уникальными фотографиями, объяснения к которым даны на русском языке… Так что до скорой встречи, друзья!

Рисунки П. Павлинова

Он ушел воевать из маленького городка в глубине России — Сердобска. И после победы снова возвратился туда. Небольшой, в три окна, домик на Большой Садовой улице, построенный им самим, ничем не отличается от соседних, таких же веселеньких, с резными наличниками домиков, что пестрыми шеренгами взбираются на пригорок.

И судьба этого человека мало отличается от жизненного пути тысяч и тысяч людей его поколения — поколения, молодость которого совпала с трудным для нашей Родины часом; поколения, показавшего всему миру, что значит беззаветно любить Советскую Отчизну; поколения, которое выполнило во имя человечества великую освободительную миссию и которое справедливо называли героическим.

Николай Алексеевич Залетов невысок ростом, плечист. Про таких говорят — коренаст. И это не только описание его внешности, но и характера — крепкого, уверенного, стойкого.

Он сидит, грузновато опершись локтями о стол, широкоскулый, с густыми темными бровями, из-под которых глядят голубые, с лукавинкой глаза. Залетов неразговорчив. Вернее, скромен. Про героев все так пишут. Что ж, Залетов и в этом не исключение.

Исключительность его в том, что он первый стал полным кавалером самого почетного солдатского ордена — ордена Славы. Залетов трижды награждался этим орденом — третьей, второй и первой степени. Залетов трижды совершал подвиги, которые, как записано в статуте ордена, требуют мужества, отваги, сообразительности и воинской доблести.

— На фронт я ушел двадцать третьего июня. Сражался под Ленинградом. И в партию вступил, как все солдаты, перед большим боем, когда прорывали блокаду. Был ранен. Вернулся в строй. В начале 1944 года подошли мы к Вороньей горе…

И третью атаку фашисты отбили…

Рота вернулась на исходный рубеж. Вернее, полроты. А половина…

Вон на подъеме к фашистским траншеям чернеют на снегу шинели. Одна, вторая, третья. Вон новенький. Вчера с пополнением прибыл. Даже, как зовут, не вспомнишь.

Пали смертью храбрых…

Пали… На склоне белом, ослепительно белом склоне, темнеют шинели.

Позади Ленинград. Позади блокада, голод. Самое трудное — позади.

Вышедшие из боя ждут нового приказа идти в атаку, хлопают варежками, притопывают. Ругают промозглые, туманные морозы. Смотрят на проклятущую высотку.

Черт бы побрал всякую высоту, пока она не наша! Старый солдат из ополчения — как его звали? — Демьян, Демьян Денисович приговаривал, что на войне от любой высотки до рая — рукой подать.

Демьян Денисович убит позавчера. Пулеметной очередью. Как раз на подходе к этой высотке, к Вороньей горе.

Посмотреть на нее, на Воронью гору, — красивая такая. На лыжах с нее в мирное время хорошо кататься. И катались, конечно.