akchiskosan - Лекарство для разума

Вредноскоп на запястье ритмично подпрыгивал, вздрагивая, но не вращался. По нему Дик не смог бы определить момент, когда началось это. Качание пространства, звон и стоны. Они надвигались отовсюду и тотчас как будто отпрыгивали назад, в темноту. Дик хотел крикнуть, но вспомнил предупреждения товарищей и остался нем.

Собственный страх тоже проявлялся странно, плавающий, ускользающий, он будто бы запаздывал, копился, а затем в одно мгновение вдруг наваливался весь, и вновь отпускал. Притом юноша все время как будто напоминал сам себе, что бояться нужно, иначе случится нечто непоправимое. Голова работала плохо, а хуже всего было то, что в свистопляске теней, которая менялась с каждым его малейшим движением, Дик боролся с соблазном закрыть глаза, чтобы, упаси Мерлин, не увидеть чего-нибудь лишнего и жуткого.

Он повернул назад и, не будучи уверен, что направление верное, решил воспользоваться компасом, конечно, тем, магическим, что позволял вернуться в лагерь. Целую вечность подносил его к глазам, хотя на самом деле наверняка удалось это так же быстро, как обычно. Табло светилось и освещало участок перед собой наподобие нити Ариадны, и Дик последовал за указанием. Но его потрясло то, как бесится стрелка на обычном компасе, то вращаясь, то замирая, он и представить не мог подобного, и это добавляло жути, пока он, оступаясь, карабкался обратно наверх по дюне.

Он ввалился в палатку и буквально упал на стул. Остатки благоразумия постепенно проступили сквозь панику, и хватило их ровно на то, чтоб взглянуть на часы. Он блуждал в пустыне почти три часа. «Чудо, что вообще вернулся», — решил Дик. Но теперь он мог твердо стоять на том, что никаких призраков не видел. Колебания воздуха, в том числе и звуки, могли объясняться физическими явлениями в пустыне, либо искажением его мировосприятия, в том числе благодаря колдовству.

Постепенно мандраж стабилизировался, Дик как будто даже задремал.

Внезапно Энсон зевнул, потянулся, затем сел на кровати.

— Мерлин! Давно так хорошо не высыпался, — пробормотал он, как бы извиняясь.

Он стал интересоваться подробностями дежурства, однако Дик решил не говорить ничего определенного. Энсон ушел. Скоро рассвело, и Дику ничего не оставалось, как забрать свою колбу и тоже покинуть пост. Явившемуся якобы для проверки Элмеру он солгал, что прошло без происшествий. И подозрительный, изучающий взгляд ему явно не почудился. Однако бывалый колдун не задал никаких дополнительных вопросов и пожелал хорошо выспаться. Именно так Дик и поступил. Зато на обеде, на свежую голову, он не мог не заметить, что теперь отчего-то белой вороной среди нервных коллег сделался Энсон. Тот на фоне прочих как будто протрезвел, впрочем, бедняге становилось все более неловко от собственных попыток подшучивать над товарищами. «Лео бы разобрался в этом»,— подумал Дик. Однако Лео здесь не было, а вопросы требовали ответов.

Требовалось от него и сосредоточиться на прямых обязанностях, причем за троих. Поэтому остаток дня он упорно проверял и систематизировал находки, благо поступила новая партия. Другие упаковщики, увы, отлынивали. «Неужели всегда так? — озадачился Дик. — Как они вообще что-то привозят из таких экспедиций?».

Но, справедливости ради, он отметил, что странности слышал только про это место.

Стоп! Значит, дело может быть в самом месте. Дик хоть и не понимал, но хорошо помнил свое состояние во время ночной прогулки по пустыне. Для чистоты эксперимента, прогулку следовало повторить, хотя — Лео не требовалось быть на месте происшествия, чтоб понять, что к чему. «Ну так я вовсе не Лео», — указал себе Дик.

За час до заката он, по примеру товарищей, решился пренебречь работой. Продолжить упаковку он мог бы и позднее, но снова шататься в темноте — никогда. С палочкой и вредноскопом на запястье он двинулся вниз по склону. Никто не позвал его, хотя Дик не таился.

«Считают, поди, что неверным женам удалось заморочить мне голову», — усмехнулся, сам себя подбадривая, Дик. Ему случалось переживать такой азарт, как сейчас: еще в школе удалось распутать пару ребусов, хотя с Лео он не стал бы в этом соревноваться по доброй воле. Дик представил друга на своем месте, и тут голова заныла, как вчера. В принципе ожидаемо, но все равно неприятно. А вредноскоп едва покачивался, на него и зла не хватало.

Но вот сознание, как будто сквозь помехи, сохраняло удивительную ясность. Могло ли послужить тому причиной то, что сейчас светлый день, когда по определению все не настолько страшно? Дик так не считал, хотя пока напрашивалось только такое разумное объяснение. И еще кое-что.