Александр Беляев - Всемирный следопыт, 1927 № 06

Был обеденный час. Гатлинг, услышав звуки рояля, зашел в каюту позвать Вивиану, и, как вкопанный, остановился у дверей, увидав необычайную сцену. Вивиана сделала мужу знак, чтобы он не нарушил игры.

Не дождавшись к обеду Гатлингов, в каюту пришли един за другим Томсон, его ассистенты, Флорес, Людерс и, наконец, Симпкинс. Сыщик был грустен, почти подавлен. Но тем не менее, и он с большим интересом, — даже с большим, чем другие, — наблюдал за игрой незнакомца. Все молчали и, затаив дыхание, слушали.

А незнакомец продолжал играть. Кончив одну сонату, он начинал другую, третью, четвертую. Лицо его просветлело, глаза загорелись мыслью, а на устах появилась скорбная улыбка. Прошел час, другой, незнакомец все играл. И вдруг оборвав музыкальную фразу на половине такта, он откинулся назад и упал замертво.

Неизвестный пролежал в обмороке полчаса. Когда стали уже беспокоиться о том, что его не удастся привести в чувство, он открыл глаза. Он был, по-видимому, еще во власти звуков. Потом он сел на диван, осмотрел всех и, увидав женщин, стал застегивать ворот рубахи.

Музыка произвела удивительное действие. Незнакомец начал говорить, хотя своего имени и прошлого он еще не мог вспомнить. Он стал общительней, но, вместе с тем, как-то застенчивей. Охотно позволил остричь себе волосы и ногти, сбрить бороду и усы.

Когда он, одетый в один из костюмов Слейтона, гладко выбритый, причесанный, умытый, явился в кают-кампанию — это был новый человек.

— На кого он похож? — думала Вивиана, глядя на лицо незнакомца. — Где-то я видела такой нос, подбородок. Или нет, не совсем такой. У этого более правильные черты лица. — И вдруг, вспомнила. И чтобы проверить догадку, обратилась к Симпкинсу.

— Не правда ли, он похож на капитана Слейтона?

Эти слова почему-то сильно подействовали на Симпкинса.

— Эге! — оживленно ответил он. — Я недаром таки приехал на Остров!

Когда незнакомец вышел, Симпкинс, обратившись к Гатлингам, сказал:

— Теперь, мне кажется, можно открыть всем тайну капитана Слейтона, которая и привела меня на Остров. Здесь я нашел больше того, на что рассчитывал. Не могу сказать, что и сейчас для меня уже все ясно, но главные нити преступления Слейтона в моих руках. А вот и Флорес… Садитесь и слушайте. Вам, Флорес, тоже будет интересно узнать про вашего соперника.

И, усевшись удобнее в кресло, Симпкинс начал.

— Когда я был на Острове в первый раз, в качестве потерпевшего крушение, то по своей профессиональной привычке заинтересовался личным архивом губернатора Слейтона. Уверенный в полной своей безопасности, губернатор был не очень осторожен и хранил бумаги в ящике письменного стола.

— Симпкинс, неужели вы?..

— Лазаю по чужим столам? — ответил Симпкинс Гатлингу. — Цель оправдывает средства, дорогой мой! Да, я делал это в отсутствие Слейтона. Подобрать ключ — дело пустое. Я просмотрел его переписку и узнал любопытнейшие вещи. Остальные сведения я получил уже на континенте. В результате моих розысков получилось «дело о гражданине Гортване, именующем себя Слейтоном». Если изложить обстоятельства этого дела стилем обвинительного акта, получится, приблизительно, вот что:

— В Канаде, провинции Квебек, в городе Монреаль проживал пароходовладелец Роберт Гортван, занимавшийся перевозкой грузов и пассажиров по реке св. Лаврентия. У Гортвана было два сына. Старшего звали Авраам, младшего— Эдуард. Два человека, родившиеся на двух концах земли, меньше могут походить друг на друга, чем эти два брата. Младший — Эдуард — был хорошим сыном, добрым человеком и необычайно талантливым музыкантом.

Старший — Авраам — вел так называемый «рассеянный образ жизни». А так как отец был порядочный скопидом, то Авраам однажды запустил руку в отцовский письменный стол. Этого мало. Когда кража была обнаружена, Авраам свалил вину на брата. Отец, однако, не поверил Аврааму, да он скоро и сам проболтался где-то под пьяную руку.

Отец лишил его наследства, завещав весь свой капитал младшему сыну, Эдуарду. Старик скоро умер от огорчения и, кажется, ожирения сердца. Эдуард стал богатым наследником. В то время он кончил консерваторию и готовился концертировать по Европе. По своей доброте, Эдуард выделил значительную часть полученного наследства брату. Но тот прокутил все и стал снова нуждаться. Тогда Авраам придумал план, как воспользоваться всем богатством брата.

Получив при помощи шантажа несколько тысяч долларов от одного монреальского банкира, Авраам пустил деньги «в оборот»: подкупил врачей, кое-кого из судебных чиновников и добился того, что Эдуард был признан душевнобольным, а он, Авраам, назначен опекуном. Бедного музыканта засадили в сумасшедший дом, а Авраам, взяв в свои руки имущество брата, повел опять разгульный образ жизни. Но скоро ему не повезло. Он не сумел отчитаться в опекунском совете. А не сумел потому, что, в связи с парламентскими выборами, в совете оказались новые люди, с которыми он, повидимому, не сошелся в цене. Аврааму угрожало раскрытие всех его махинаций с братом. Вдобавок, в сумасшедшем доме появился новый врач — чудак и идеалист, не признававший взяток. Этот врач, освидетельствовав Эдуарда, нашел его здоровым. Тогда Авраам решил перевести брата куда-нибудь подальше, пока все уляжется, и сговорился с одним врачом, имевшим частный пансион на Канарских Островах. Во время переезда их настигла буря и принесла на Остров Погибших Кораблей. Спаслись в шлюпке только трое: Авраам, Эдуард и санитар, который скоро погиб, — едва ли не «Слейтон» помог ему расстаться с бренным миром. А брата Авраам оставил на «Новом Острове», куда их первоначально прибило, сам же на шлюпке ночью перебрался на Остров Погибших Кораблей, заявив, что он — единственный из спасшихся. Эдуард, без шлюпки, не мог перебраться на большой Остров. Но Авраам, повидимому, изредка навещал его — узнать о его здоровье.