Александр Беляев - Всемирный следопыт, 1927 № 05

Керим повел меня на высокую вышку, покрытую снегом. Я для успокоения сел покурить. Керим, смотревший из-под ладони вдаль, убийственно равнодушно позвал меня:

— Айда… Галяди, — тур!

Его спокойный голос обдал меня кипятком. Я вскочил, надеясь исправить непоправимый выстрел. И сразу же увидел в долине тура. Красивым, стройным изваяньем застыл он на зеленом бугорке долины.

— Пойдем, Керим!

— Нельзя! Нет дорога!..

Тура отделял от нас почти километр. Обрыв — крутой и глубокий, — защищал его от наших покушений. Обхода не было. Тогда Керим, заложив в рот два пальца, пронзительно свистнул. Стадо туров, — их было не меньше тридцати, — выскочило из травы, застыло на момент, потом довольно стройно пошло вниз за вожаком. В это время Керим показал рукой в другую сторону;

— Галяди!..

Там, по плитам и россыпями уходило в горную расщелину еще большее стадо. А совсем далеко я увидел еще трех туров, убегавших в горное ущелье. Картина была на редкость занимательная. Даже не верилось, что в XX веке можно видеть на воле одновременно три табуна диких животных…

Теперь мы повернули резко в сторону Дагестана, подходя к вершинам главного хребта. Итти было временами не только трудно, но и опасно. На крутых подъемах приходилось карабкаться ползком, в одном месте переход был так узок и так обрывист с обеих сторон, что я не сразу решился пойти за Керимом, легкой рысцой перебежавшим его. Керим снова вернулся ко мне и опять бегом побежал вперед, объясняя, что нужно только не бояться, да итти побыстрее.

— Айда!.. Как Тыфлис улица ходи!..

Я, наконец, решился и очертя голову преодолел переход. Ноги увязали в россыпи, сползавшей вниз. Мы подошли к огромной горной расщелине, окруженной с двух сторон зубцами скалистых гребней, покрытых широкой полосой вечного снега.

— Соя!.. Галяди… Галяди якши…

Мы тихо пошли по горе, осматривая камни. На одной из вершин, совершенно лишенной растительности, нашли перья индейки… Соя была здесь, где-то близко!..

Я напряженно ждал теперь птицу. Опасаясь промаха, ежесекундно останавливался, чтобы поправить мешок и отдохнуть. Спугнули белесого беркута-стервятника. Наконец, из камней метрах в трехстах от нас вылетела индейка. За ней другая и третья. Все три птицы при взлете засвистели и перелетели на противоположный гребень гор. Оттуда снова донесся их прозрачный, тонкий свист.

Я заметил место и решил итти вдогонку. Мы спрятали в камни ношу — и пошли в долину. Целый час пробирались по камням, пока поднялись на противоположный берег долины. Стали подходить осторожно к месту сидки индеек. Я уже начал готовиться к выстрелу, держа пальцем предохранитель. Но опять, подпустив нас на такое же расстояние, они, свистнув, пролетели высоко над нами. Я видел ясно черные поперечные линии зоба и груди, темно-голубые полосы вдоль боков, но шли птицы безнадежно высоко. По оперению я узнал, что все индейки были самцами. Я опять решил итти к ним: они спустились на прежнее место. Но Керим распорядился иначе: он велел мне лечь на то место, откуда они слетели, а сам пошел в обход, чтобы погнать их на меня. Я понял его, и с удовольствием принял план, напомнивший мне степные охоты на дрофу.

С полчаса я отдыхал, среди камней, сделав себе прекрасное прикрытие. За мной лежала, уходя вверх, снежная полоса горных громад. Был ранний вечер, воздух еще не остыл от дневной жары, но мир затихал. Наконец, я услышал звук тонкой флейты… Это взлетели индейки… Затем раздался резкий, пронзительный свист Керима. С остановившимся сердцем я увидел сквозь камни, что птицы пошли на меня: одна немного стороной, а две прямо в лоб. Первую я решил пропустить, хотя выстрел в нее не был безнадежным.

Две серебристо-пепельных птицы с полминуты плыли в мои глаза. Это мгновение — короткое и ослепительное — показалось мне тогда и кажется и теперь огромным солнечным океаном переживаний. Сердце остановилось, кровь перестала биться в жилах, я оглох, ослеп для всего мира, кроме этих двух птиц, которых, я ждал с удушающей меня страстью… Я, как во сне, слышал, что недалеко просвистала крыльями первая соя — ее свист чуть-чуть похож на посвист стрепета.

Я готовился уже встать из-за камней: индейки были почти в зоне выстрела… как вдруг над самой моей головой зашумел вихрем воздух, — и я в смятеньи увидел, как индейки камнем упали вниз, а за ними стрелой падал сверху сокол…