Денис Пылев - Темный кристалл

Снилось ли ему что-то, он не запомнил, так как был безжалостно вырван из царства снов диким воем и звуками извлекаемого оружия. Вскочив на ноги, он выхватил меч, оглядываясь в поисках источника опасности, одновременно пытаясь согнать остатки сна. Оказалось, сработала одна из ловушек Владыки Моргенза, выставленная им за пределами охраняемой территории. На границе лагеря заплясали призрачные огни, в нескольких местах внезапно вспыхнул сам воздух, но, присмотревшись, Линдорин заметил бьющиеся в агонии какие-то комки слизи, сейчас ссыхающиеся прямо на глазах. В отсветах огня он видел еще больше этих комьев, спешно отступающих во мрак бездны, породившей этих тварей.

— Не имеющие тел, — крикнул один из ит’хор, указывая на ком слизи, заползший внутрь охраняемого рубежа. И тотчас двадцать пять клинков вырвались на свободу. А тёмный собственными глазами увидел, как древний ужас вблизи других существ начинает обрастать богомерзким подобием плоти и стремительно бросается в сторону выбранных жертв. Но прежде, чем тварь сделала первое движение, её разорвало яростью ит’хор.

Линдорин подошёл к тому, что могло считаться условным противником. Комки слизи истаивали, словно лепестки тумана поздним утром. И вскоре в свете факелов он рассматривал три жирных пятна, оставшихся от «сил вторжения».

— От нас остаётся пепел, — услышал он чей-то голос прямо над ухом. Подняв голову, он встретился взглядом с Рицией. — Вот так они и нападают. Наваливаются толпой, а там достаточно одного касания, чтобы эти твари поселились в твоей голове. Видимо, это передовой отряд, раз их не пара сотен.

— К воронам этих тварей! — сплюнул проходящий мимо Дарин.

— Клянусь вечной зеленью Леса, — в тон ей ответил эльф, — Я не думал, что это так жутко.

— Погоди. Уже сейчас мы движемся по территории, которая для них вроде охотничьих угодий. Мы так и не смогли сократить их поголовье. Что ждёт нас дальше, не знает никто. Но все сходятся во мнении, что ничего хорошего. — Сказав это, она отошла и больше не заговаривала с ним. На следующий день коридор вновь поменял свой мрачный облик. Подо мхом и лишайником стали просматриваться рисунки. Правда, не такие совершенные, как оставленные позади, но тоже требующие рассмотрения. Уделив им положенную толику внимания, советник снова удивился. Тематика рисунков сменилась цветочным орнаментом, причудливо вписывающимся в завоёванные мхом коридоры. Боковых ответвлений больше не было, и коридор стал напоминать трубу, что и радовало, и настораживало одновременно.

Линдорин, начавший привыкать к однообразию, отупело смотрел по сторонам, автоматически переставляя ноги. Так продолжалось довольно долгое время и эльфу, потерявшему ощущение времени, всё тяжелее давалось это путешествие. Его, привыкшего к зеленым просторам Иль’хашшара, свободному ветру и ковру из зеленой травы, опавших листьев и хвои, начал одолевать безотчетный страх. Так часто бывает с теми, кто привык к простору, но вынужден находиться в замкнутом пространстве. Ему казалось, что вот-вот и потолок рухнет ему на голову и он, словно древний титан, будет погребен под толщей камней, из последних сил удерживая на своих плечах каменные глыбы. В такие моменты его бросало в холодный пот, а сердце грозилось проломить грудную клетку, настолько сильно оно билось в груди. Он самому себе казался зомби, в разложившихся мозгах которого сохранился лишь один импульс — двигаться к намеченной цели, отмеряя бесконечные лиги подземных коридоров.

Единственным разнообразием были рисунки на стенах и сами стены. Иногда они были грубо вырублены, иногда любовно отполированы и искусно украшены. Сцены, изображённые на них, так же менялись, но все изображали одно — четырёхруких. Когда изображения в очередной раз сменили тематику, в душе Линдорина зашевелились черви отчаяния. На картинах стали преобладать сцены поклонения какому-то их божеству, не отличавшиеся, впрочем, разнообразием: пытки ранее не виданных эльфом существ и казни, казни, казни.

Когда коридор изогнулся в очередной раз, ит’хор натолкнулись на врата, охраняемые двумя статуями четырёхруких, вырубленными из камня. Существа изображены в церемониальных одеждах с сохранением всех пропорций и размеров, на лицах всё тот-же гнев и презрение ко всему живому. В руках у них были сжаты светильники, излучающие мягкое молочное свечение. Они словно приглашали войти, но не гостеприимство руководило ими. Эльфу, глядевшему на них во все глаза, казалось, что их презрение обращено на него, и он поделился возникшими сомнениями с Моргензом.