Дмитрий Чудсков - Озеро Варыш

Был путь не близок и опасен.
Где дикари проходу не давали,
Их лик и норов был ужасен.
По морю викинги в челнах сновали.

Уннегское посольство, с коим плыл Клаврат,
Прикрыл по морю мощный флот
Страны Уннеге дружеской Мурглат.
Его вёл лично сам король Левгрот.

Он возвращался из далёкого похода,
Награбленного волоча баржи,
А также множество невольного народа
В чужие угонялось рубежи.

Уже давно на многие народы
Левгрот обрушил кованую длань,
И полыхали небосводы,
А побеждённые платили дань.

Безжалостный завоеватель
И ненасытный лиходей,
Он мудрый был изобретатель,
Он был хитрющий, словно змей.

Уннегам наилучший друг,
Он знал, что маленький народ
Не сломишь силою и вдруг,
А только сгинет меж болот

Немало рыцарей отличных,
И обойдётся лоскуток земли
Такой потерей средств наличных,
Что призадумаешься: стоит ли?

Ещё давно Стефания отец
В Уннеге ввёл всеобщую повинность:
Уметь сражаться должен и юнец,
И ни при чём тут пол и чинность.

Любой подросток без труда
Кинжал, топор метал на слух,
И женщина, коли нужда,
Легко натягивала лук.

«У них к тому же чародей на чародее, —
Так здраво рассуждал Левгрот. —
Я брать Уннегу приступом не смею,
Тут надо хитростью, в обход».

Итак, Клаврат отплыл послом за море,
Чтоб царственным особам рассказать,
Что есть Уннега, кто там на престоле,
А также чтобы самому узнать,

Чем юная Европа дышит,
Что чернь и господа желают
И как горнила жаром пышут,
В которых руды расплавляют.

Какие вирши сочиняют стихотворцы,
Про философский камень расспросить,
Какие платья носят царедворцы.
Всё-всё собрать и обобщить.

Король Стефаний и жена его Нерок
Ристину искренним вниманьем окружили,
Оберегая от тоски и от тревог.
Они и раньше семьями дружили.

***
Тем временем из стран далёких
Вернулся по морю Клаврат.
Он шёл по лесу в сапогах высоких.
О! Как он был Уннеге рад!

Как жарко обнял он свою Ристину
И как был бесконечно рад
Увидеть сильным и здоровым сына,
И слышалось везде: «Ура, Клаврат!»

В саду без устали, хоть сколько
Их дети радостно играли:
Пилон, а с ним принцесса Олько —
И год за годом подрастали.

Пилон в младые годы
Искусство ковки обожал,
Горнило озаряло своды,
Металл послушно оживал…

И часто юноша не замечал
В дверном проёме появившуюся Олько.
Ту, о которой он уже мечтал.
О нём, единственном, она вздыхала только.

— Ты снова подкралась, подобно кошке?
— Ты смастерил мне новый арбалет?
— Последний штрих. А что в твоей ладошке?
Кто подарил подснежников букет?

— Никто. Нарвали мы с подружкой.
Природе зря утрату принесли.
Росли бы лучше за опушкой,
Уж вянуть они стали с полпути.

Пилон смолчал, но лишь рассвет
Лучом по небу пробежался ловко,
Любимой он вручил букет
Невянущий, ажурной ковки.

Уннега вся гуляла две недели,
Стефаний ставил бочками вино.
Самозабвенно люди пили, ели,
И было всем пьяным-пьяно.

Клаврат подарки раздавал,
Рассказывал о зарубежье
И кубок пенный поднимал:
— Чтобы не быть углом медвежьим!

За праздниками потянулись будни.
Теперь с рассвета до полудня,
А от полудня до заката
В заботах видели Клаврата.

То с книгами, при чертежах
(он строит порт на островах),
То принимает делегации —
Хотят дружить с Уннегой нации.

Кузнечным делом заправлял Пилон.
Теперь сказали б, мастер цеха он,
Где молодцы металл ковали
Да собирали вороты и тали.

Клаврат спал мало, да почти не спал,
Ведь по ночам спускался он в подвал,
Где, сдвинув в сторону ненужный хлам,
Устроил опытную камеру, и там,

Меж реактивов, тиглей и огней,
Порою медленно, а то быстрей,
Волшебные составы грелись мутно
И цвет причудливо меняли поминутно.

В одну такую ночь, когда луна
Взошла над елями, полна,
Лимонный шар с лиловой лужей в брюхе,
Собаки, коим не откажешь в нюхе,

Издали столь ужасный вой,
Что даже волки за горой
Им тем же отвечали.
И трижды ухнула сова,
И лошади в яслях заржали.