Дмитрий Чудсков - Озеро Варыш

Чтоб не видеться с тобою
Много дней и много лун.
Ах, натерпимся с войною!
Папа тоже остроум!

…Про какие-то могилы…
В них у нас и не хоронят.
— Это если вражьи силы
Прах наш в землю не уронят.

Вот что он имел в виду.
Положение серьёзно,
Мы ввергаемся в войну.
Нужно очень скрупулёзно

Рассчитать свой каждый шаг,
Чтоб пред малою дружиной
Содрогнулся мощный враг
И нашёл свою кончину.

— Ладно, хватит, надоело.
Если ты со мной сейчас,
То не думай ты про дело,
Лучше поцелуй. Сто раз!

Ярче солнышка на небе
Разгорались в кузне топки.
Кто учился, кто уж ловкий,
Кто дровишки подносил.

Позабыв порой о хлебе,
Спать ложились на циновки,
Прямо здесь, у места ковки,
На бревенчатый настил.

Темп Пилон взвинтил изрядный,
Предводитель и герой,
«Ничего, что молодой, —
Говорили мужики, —

А зато незаурядный,
Знать, в башке не древесина,
Слушать всем Клаврата сына,
Нам Пилона в вожаки!»

Кузнецы ковали справно,
Все старались как один,
Но один лишь властелин
Был у ковкого металла.

Только с ним тот был на равных,
Раскрывался без остатка.
И горнило пело сладко,
И душа в нём оживала.

Хоть Пилон брал редко молот,
Доверял простому люду,
Но, казалось, был повсюду.
Каждый меч ему был друг.

По своей работе голод
Каждый чувствовал клинок,
Верности давал зарок
Щит и меч, кинжал и лук.

В их железные сердца
Жизни он вливал поток
Да откладывал на срок
На бревенчатые полки

Из клочетты-деревца,
Досточтимого в Уннеге,
Боронящем, коль набеги
Совершат враги иль волки.

Чародейство наполняло
Свежекованную сталь.
Кончился давно февраль,
И природа, хоть и вяло,

Льды на море раздвигала.
Мал-помалу, вкривь и вкось,
Истощалось и секлось
Ледяное одеяло.

Чёрные росли дороги
Для мурглатских чёрных сил.
Об одном Пилон молил:
Чтоб успеть закончить ковку,

Чтоб, когда сигнал тревоги
Полыхнёт от берегов,
Быть готовым на врагов
Обратить мечей сноровку.

С Олько редко он встречался,
Днём и ночью он ковал,
И лица его овал
Постепенно истончался.

Как-то вечером на кузню
Завернуть решила Олько,
Ведь не виделись уж сколько!
«Сам-то ведь не кажет нос,

Затворился, словно узник».
Спешилась она у двери,
Мужиков прищуром смерив,
Сухо бросила вопрос:

— Где ваш мастер? Проводите.
Кузнецы, потупив взгляды:
— Лучше нету нам награды,
Чем визит самой принцессы.

Только Вы уж не губите,
А Пилон не принимает.
Новый меч он заряжает
У себя за занавесой.

— Это как так «заряжает»?
Заряжают стрелы в луки,
Вы мне бросьте эти штуки.
— Это мы так говорим.

Он в оружье жизнь вселяет,
Не велел мешать доколе…
— Прочь с дороги!
— Ваша воля, коль он Вам необходим.

Через чудо-мастерскую
Проводили госпожу,
Мимо горнов и кложу.
Та ж, откинув занавеску,

Дверь открыла небольшую
В полутёмную каморку.
При лучине, на подпорках,
Меч очередной чудесный

Неподвижно возлежал.
И играли ярким светом,
Как ручьи на солнце летом,
Грани дивного клинка.

Рядом с ним Пилон стоял.
Жив — не жив, иссиня-бледный
Олько прошептала: «Бедный!»
И в глазах ни огонька.

Этот меч лежал меж ними.
Он теперь рассёк пространство.
Сбросить занавес шаманства
Попыталась было Олько.

— Ты своё не слышишь имя?!
Как теперь тебя зовут?
Да очнись от этих пут!
Нет! Не слышит ни полстолька!

Вся Уннега невелика.
Для Сапфира-удальца
От конца и до конца
Проскакать её не шутка.

Вздрогнул конь от Олько клика,
И помчались через лес,
Тропкам всем наперерез,
Как стрела летит из лука.

Словно камень из пращи,
Олько спешилась на землю,
Мимо стражи, что не дремлет,
По ступеням взмыла мысью 8 8 Мысь (устар.) — белка. .

— Папочка, останови,
Это чистое безумие,
Иль ещё до полнолуния
Его прервутся мысли.