Глеб Голубев - Пиратский клад [журнальный вариант]

— Он говорит, мосье Волошин рассказывает с таким знанием самых интимных подробностей, будто сам служил на пиратском корабле Дрейка, — перевел штурман под общий смех (Барсак упорно произносил фамилию Сергея Сергеевича на французский манер, с ударением на последнем слоге, что звучало весьма непривычно и забавно).

— Захваченный галеон, — продолжил Волошин, — в самом деле оказался буквально перегружен сокровищами. Пиратам досталось множество драгоценных камней, тринадцать ящиков серебряных монет, восемьдесят фунтов червонного золота, двадцать шесть бочек еще не чеканенного серебра — в общем, всего свыше полутора тысяч тонн.

В дальнем углу кто-то не выдержал и присвистнул.

— Но теперь перегруженной сокровищами оказалась «Золотая Лань», а ей предстоял весьма неблизкий и полный всяческих опасностей путь к родным берегам. Надо еще раз отдать должное славному адмиралу. Он умел не только лихо грабить, но и при необходимости легко пожертвовать награбленным. Дрейк приказал отобрать самые редкостные драгоценности и золото, а серебро выбросить за борт. Это и было сделано возле какого-то островка, его в честь этого события назвали Ла-Плата — Серебряным островом… Целых сорок пять тонн серебра в слитках и монете, представляете?

— Вы думаете, это и был остров Абсит, Сергей Сергеевич? — догадался я.

Волошин пожал плечами:

— Трудно гадать. К сожалению, ни сам адмирал и никто из его офицеров никому не сообщили координаты Серебряного острова. И видимо, не случайно. Весьма возможно, что они и на самом острове припрятали часть награбленных сокровищ — так сказать, «средней» ценности, выбрасывать которые было все-таки жалко, и рассчитывали потом вернуться за ними, поэтому и засекретили местоположение своего Серебряного острова. Но, насколько мне известно, Френсису Дрейку уже не довелось больше побывать в здешних водах.

— Он погиб? Или его поймали испанцы?

— Нет, в тот раз отважному адмиралу удалось с богатством и славой вернуться в Англию. Понимая, что обратный путь через Магелланов пролив или вокруг мыса Горн для него закрыт, там «Золотую Лань» наверняка станут караулить испанские фрегаты, Френсис Дрейк снова остался верен своей гениальной дерзости. Сначала он отправился на север, рассчитывая таким путем обогнуть Америку, и открыл мимоходом Калифорнию, до которой еще не успели добраться по суше испанцы. А потом взял да и пересек Тихий океан, затем Индийский, обогнул с юга Африку и стал вторым после Магеллана кругосветным путешественником или, вернее, после Эль-Кано. Сама королева — «Великая Лисси», как ее любили называть моряки, выехала его встречать, закатила пиратам роскошный банкет прямо на палубе «Золотой Лани» и тут же произвела адмирала в рыцари, так что отныне его стали величать не иначе, как «сэр Френсис Дрейк».

Постепенно в салон набралось уже много любопытных. Заглянул Макаров, насмешливо сказал:

— Э, да тут общесудовое собрание кладоискателей! — и сам тихонько начал пробираться к одному из свободных кресел.

— Снарядившей его секретной компании Дрейк привез невиданные барыши, — продолжал Волошин. — На свой пай королева Елизавета получила четыре тысячи семьсот процентов чистой прибыли! Да, кроме того, пиратский адмирал подарил ей, уже от себя лично, из своей доли, золотую корону, украшенную прозрачными изумрудами величиной с палец, она не преминула появиться с ней на ближайшем же придворном балу перед глазами испанского посла, поспешившего с горечью донести об этом в послании королю. Сэр Френсис Дрейк потом совершил еще немало удивительных подвигов. В 1585 году он повел в далекие воды Вест-Индии уже целый пиратский флот и снова вернулся с богатой добычей; еще через год совершил поразительный по дерзости набег на испанский порт Кадикс. Позднее Дрейк участвовал в разгроме Непобедимой армады, которую отправил испанский король на завоевание Англии. Затем он вновь принялся за старое пиратское ремесло и опять в 1595 году отправился в тайный рейд к берегам. Нового Света. Возможно, сэр Френсис навестил бы снова и загадочный Серебряный остров, если бы не умер в открытом океане на борту «Золотой Лани» от жесточайшего и скоротечного приступа дизентерии.

— Н-да, довольно прозаический конец для столь героической, как вы утверждаете, жизни, — насмешливо процедил, почти не разжимая тонких губ, Казимир Павлович Бек. — Впрочем, любая смерть есть смерть.

Леон Барсак, которому штурман, видимо, перевел эту сентенцию, вдруг громко рассмеялся и начал что-то говорить, наклонившись к Володе поближе, потом неожиданно вскочил и бросился к двери.