Глеб Голубев - Шлиссельбургская нелепа

От него всегда можно ждать любой гадости, совершенно внезапного удара в спину. Такая уж у него натура. Когда Кирилла Разумовского назначат президентом Академии наук, Теплов станет от его имени вершить все дела и немало попортит крови великому Ломоносову и другим ученым. И тут же затеет сложные интриги против могущественного канцлера Бестужева и близкого к нему Елагина, поссорит их с Елизаветой. А потом, когда его прижмут к стене, будет изворачиваться и пойдет на любую подлость, чтобы оправдаться.

Петр III не выдержит и за «нескромные слова» посадит Теплова в крепость. Но тот вскоре ему отплатит: именно Теплов сочинит текст отречения и вручит его для подписи свергнутому императору. Можно представить, что они оба будут при этом испытывать!

Теплову поручат сочинить и куда более важный документ — манифест о воцарении Екатерины. Вот где блеснет он лицемерием и демагогией. Но награду Григорий Николаевич; к своему сожалению, получит не слишком большую — всего двадцать тысяч рублей. Пустяки по сравнению с тем, что отхватила семейка Орловых. Он рассчитывал на большее.

«Служить, не имея доверенности государя, все равно что умереть от сухотки», — трогательно сетует он в одном из писем. И Теплов станет искать нового удобного случая выслужиться с помощью какой-нибудь очередной подлости, а пока потихоньку интриговать против Екатерины.

И Панин тем временем вел сложную дипломатическую игру, стараясь ограничить самовластие Екатерины по милым его сердцу западным образцам. Несколько раз он уже вроде почти уговаривал ее подписать указ о создании Императорского совета, в котором, разумеется, сам был должен играть главную роль, но в последний момент Екатерина такие попытки решительно отклоняла.

Так что и Панин и Теплов были весьма заинтересованы в том, чтобы заслужить признательность императрицы, наконец освободив ее от «к несчастью рожденного», что сидит в секретном каземате вот уже двадцать три года — и никак не хочет добровольно покинуть сей грешный свет!

Не спится узнику без свежего воздуха в постоянной серой полутьме.

Не спится по ночам Екатерине, ломают головы над трудной задачей Теплов и Панин. А где-то совсем рядом бродит вокруг еще не достроенного, стоящего в заляпанных известкой лесах Зимнего дворца молодой, пока еще никому не известный подпоручик Василий Яковлевич Мирович — и тоже ломает голову, как ему быть, мучительно думает, думает, гадает…

Правда, думает он совсем о другом — где бы достать денег? Но очень скоро эти мысли, как они ни далеки на первый взгляд от забот, донимающих императрицу и ее ближайших советников, внезапно сведут скромного подпоручика с этими важными персонами…

Впрочем, с Тепловым они уже знакомы. Недавно Григория Николаевича назначили статс-секретарем. Именно он докладывал императрице о надоедливых прошениях Мировича.

Мировичу не повезло с предками. Его дед, переяславский полковник, связался с Мазепой и после разгрома Карла XII бежал в Польшу, за что Петр приказал забрать в казну все его имение.

Отец Василия выпросил вроде прощение. Но, будучи уже женат на московской купчихе Акишевой, ездил, как выяснилось, тайно в Польшу, и его сослали в Сибирь, где и родился Василий — «сын и внук бунтовщиков», как его потом назовет Екатерина в манифесте.

Много любопытных сведений о Василии Мировиче собрал Данилевский, когда писал свой известный роман, имея доступ к семейным архивам, для нас, видимо, уже утраченным. Роман написан занимательно, живо. У него, пожалуй, лишь один недостаток, но весьма существенный: к сожалению, в действительности все происходило совсем не так, как рассказал Данилевский. (Поэтому, кстати, мне захотелось напомнить об этой давней темной истории.)

Чистейшая выдумка — в духе романтических шаблонов того времени, когда Данилевский писал роман — занимающая в нем главное место история знакомства и влюбленности Мировича в прекрасную и жаждущую справедливости Поликсену Пчелкину, которая якобы и вдохновила благородного подпоручика на дерзкий заговор.

Никакой Поликсены не было. И совсем не таким был Василий Яковлевич Мирович, чтобы решиться на столь отчаянное предприятие ради женских чар или восстановления справедливости. Если его кто-то и уговорил, в самом деле подбил на заговор, то совсем другие люди…

Поэтому и характер Мировича у Данилевского невыдержан. Он как-то расплывается, двоится. Поначалу Мирович в романе — жаждущий справедливости, благородный патриот, масон, ведущий философские беседы с Ломоносовым. А в третьей части романа он вдруг резко и непонятно почему меняется — только теперь действительно становится похож на реального обнищавшего подпоручика, каким Мирович был на самом деле.