Глеб Голубев - Секрет «Лолиты»

— Вы думаете, это Александр Грин выдумал алые паруса? Задолго до него, еще в средние века, на кораблях делали паруса яркими, цветными — алыми или синими.

— Зачем?

— Чтобы не так скучно было плавать месяцами, а то и годами вдали от дома, — не оборачиваясь, пояснил капитан. — Под серыми-то скучнее. Так что алые паруса вовсе не сказка. И придумали их моряки, не писатель.

И снова он замолчал, глядя вдаль и посапывая давно погасшей трубкой.

Что заставило капитана вдруг вспомнить про алые паруса? Может, внезапно нахлынувшая тоска по дому, по родным и близким, которых не видел он так давно? Или усталость от долгого плавания, только кажущегося спокойным и однообразным до монотонности, а на самом деле в любой момент способного прерваться налетевшим тайфуном, штормом, столкновением с полузатопленным судном в ночной темноте или какой-нибудь иной бедой, по-прежнему, как и много веков назад, подстерегающей плавающих в океане? Или просто он испытывал гордость за моряцкую выдумку, не уступающую писательской фантазии?

Расспрашивать Аркадия Платоновича было неудобно. И мне оставалось только, как и раньше, гадать, о чем же он может думать, провожая взглядом убегающие к горизонту пенистые валы.

Прошло немало времени. Наша экспедиция давно закончилась. Мы вернулись в Ленинград. Я уже был занят иными мыслями и заботами, начинал помаленьку забывать о «Лолите» и смирился с тем, что загадка ее так и останется неразгаданной.

И вдруг зимним вечером, когда наша встреча с покинутой шхуной в пустынном тропическом океане казалась уже совсем нереальной, словно пригрезившейся, мне позвонил Сергей Сергеевич Волошин и сказал:

— Ну, Николаевич, а наш друг Гастон-то Рузе все же не обманул. Прислал письмо, как и обещал. И в этом письмеце ни больше ни меньше как разгадка тайны «Лолиты».

— Не может быть! — вскрикнул я.

— Вы, кажется, меня оскорбляете недоверием? — возмутился Волошин. — Хватайте такси, приезжайте и убедитесь.

Вскоре я уже был у Сергея Сергеевича. Он провел меня в кабинет, где я увидел на столе помятый конверт с адресом на французском и русском языках и пестрыми таитянскими марками, письмо инспектора, тоже весьма измятое, но довольно объемистое, а значит, подробное, как я успел заметить с первого взгляда, — и аккуратную стопочку листов с перепечатанным переводом.

— Предупреждаю, переводил письмо один мой аспирант, — сказал Сергей Сергеевич. — В области техники подает большие надежды, прямо будущий Эдисон. Но к тонкостям и красотам родного языка, к сожалению, глуховат. Не удивляйтесь, что вам попадется немало выражений, несколько странных для француза.

— Ясно, — сказал я, склоняясь над переводом письма.

— Ну ладно, читайте, а я пойду сварю кофе. Или вы предпочитаете какое-нибудь экзотическое герба-мате, чай по-аргентински? Могу сварить и его.

Я только отмахнулся от Сергея Сергеевича, и он, посмеиваясь, вышел из комнаты. А я начал читать:

«Дорогой мосье Волошин! Дорогие дамы и господа — все, с кем я имел удовольствие так приятно и романтически познакомиться посреди Тихого океана.

Не знаю, когда доберется до вас мое послание — да и дойдет ли вообще, — но должен сказать, я виноват в его задержке лишь частично. Пожалуй, не меньше повинны и вы сами тем, что так безбожно закружили мне голову совершенно фантастическими версиями о том, куда могла подеваться команда шхуны. Потом появились и здесь местные фантазеры, не хуже ваших, якобы спасшиеся с „Лолиты“ и знающие, что произошло с ее экипажем. Разумеется, никакого отношения к „Лолите“, как выяснилось, они не имели. Всегда находятся люди, желающие попасть в газету и прославиться любой ценой. Но все равно мне пришлось проверять их выдумки, и на это, как вы понимаете, к сожалению, тоже ушло время, я все не мог вам написать.

Кстати, чтобы немножко отомстить за то „засорение мозгов“, какое вы произвели вашими сочинениями, я приведу парочку выдумок этих „очевидцев“.

Один из них, например, заявил, будто среди пассажиров „Лолиты“ оказалось несколько тайком пробравшихся прокаженных. Когда их разоблачили и, опасаясь заразы, хотели попросту вышвырнуть за борт, они подняли мятеж, устроили на судне настоящее сражение и перебили не только всех членов команды, но и остальных пассажиров. А трупы побросали за борт, акулам. Потом отметили свою победу, выпив спирту из бочонка. Но, протрезвев, испугались возмездия, сели в шлюпку и, покинув шхуну, поплыли к ближайшему атоллу, возле которого она как раз проходила.