Андрей Ангелов - Ханка

© Андрей Ангелов, 2020.

Первая новелла из цикла "12 законов кармы".

Жанр: художественный реализм, чёрный юмор.

Имеется обсценная лексика.

Автор не одобряет и не пропагандирует всё то, что запрещено законодательством Рээфии. Имеются шокирующие сцены, взятые «с натуры», потому что без такого натурализма — история получится лживой и потеряет реализм. Короче, я предупредил… (с) Автор.

Эпиграф

Великий Закон кармы (Бумеранг):

— Что бы мы ни сотворили во Вселенной, она всегда нам это вернет.

(с) Мироздание.

* * *

Лёха Каркавин в детстве испытал недетскую травму. Папа зарезал насмерть маму, — то ли из ревности, то ли по пьяни. К юности травма зажила, — иногда тянуло её, как ломит на погоду, не критично. Да и сам по себе Лёха рос добряком, а такие люди самовыносом мозга не занимаются, воспринимая мир каков он есть, — философски.

К совершеннолетию тело пацанчика не по-юношески вызрело и налилось природными бицепсами, поэтому спецназ Российской Федерации обрадовался новому рекруту.

— Разорву голыми руками, — сразу же предупредил Каркавин старослужащих, когда сержанты собрали свою тусу вокруг салаганов. Но дедовщины в спецназе не водилось, поэтому армейская братва лишь проржалась и угостила салагу сигареткой. В течение двух лет Лёха отдавал долги родине, — правда, за что и кому поимённо — армеец так и не смог въехать своим неокрепшим умом. Заслужил лычки ефрейтора и славу рассудительного здоровяка. Несколько себе на уме.

* * *

Сегодня Каркавин вернулся в родной пенат, — а именно в двухэтажный особняк, очень даже неплохой по меркам российского Кукуево.

— Здоров, десантура! – приветствовал его отец, намедни вышедший из тюрьмы. – Вишь как, а я домик наш отремонтировал…. Восемь лет без хозяев тосковал.

— Целоваться не бум, — усмехнулся Лёха. Но отцовскую ладонь пожал и в доме остался. Военных действий на армейке Лёха избежал, поэтому его крыша не текла, а мамка… её уж не вернуть и глупо гневаться на отца, никто ж не знает, что тогда случилось между родичами. Зону папка оттоптал, мамке поставил добрый памятник, выхлопотал себе инвалидность. Не пьёт и не нюхает, ходит в какую-то секту… Превратился в сухонького старичка, хотя едва сорок три года перешагнул. Так незатейливо мыслил добряк-здоровяк Каркавин, посиживая на крылечке и куря десятую дембельскую сигаретку.

— Привет, Лёхин! – позвонила Настька на городской телефон, — младшая родная сестра, что сейчас обитала в Кемерово. Она там училась на некоего специалиста. Кстати, на полном пансионе университета. Хотя, возможно, — на содержании сладострастного декана, коему приглянулось юное девушкино тело. Лёха судьбой единокровки не интересовался, его и своя-то судьба не особо волновала.

— Представляешь, я тут встретила Светку Богачкину, — трещала сеструха. – Ну, которая за тобой бегала, помнишь…

Лёха отлично помнил темноволосую, стриженную «под мальчика», — девчонку. С титьками целого первого размера, несмотря на очень юный возраст. Он тогда, после трагедии, вместе с сестрой, — жил у бабушки в деревне, где его и охаживала Светка. Неумело делала Лёхе свои первые миньеты, за сараем, а после задирала платье, вставая к Каркавину спиной и давая в себя вставлять по самые гланды. Девственность, чуть раньше любовника, — Светка случайно потеряла с огурцом, с грядки.

— Аах! – пищала девчуля на всю деревню. Больше не от полового кайфа, которого пока толком и не распробовала, а сколько от осознания того, что её прут как взрослую бабу! Девочки этим гордятся! Как и мальчики, их натягивающие.

— Светка щас не наша мадам, — докладывала Настька с усмешкой. – Вышла замуж за американца Альберта. Околачивается в ядрёных штатах, а к нам возвернулась на пару дней, проведать родину, что ль…

— Угу, — ответил без энтузиазма брательник. – Рад за неё и всё такое… — Он поскрёб непробритую шею. – Настька, привет! Ты звони, — и положил трубку. Каркавин отдыхал и ничего не хотел. Наслаждался дембелем, дышал родным сибирским воздухом!

* * *

После тридцатой дембельской сигареты Лёха решил навестить знакомых парней. Валера Казбек, Митька Лаптев, Серёжка Карандашов. Друзья детства, вместе тырили яблоки-полукультурки и вместе купались на Толсточихе. Походя, занимались мелким рэкетом со школьников. Все, по сути, незлобные и не агрессивные ребята, хотя и страшные хулиганы, — плоть от плоти глухой провинции.