Андрей Ангелов - Ханка

Будем делать мир чище, в рамках заданных обстоятельств. Один из омоновцев вгляделся, а потом… опустил на травку автомат и поднял забрало каски.

— Мясо? – удивился Каркавин.

Андрей Мясников, по кличке «Мясо», был немного старше Лёхи, и его боялась вся школа, даже конченые хулиганы вроде Валеры Казбека обходили Андрюху стороной. Но однажды Лёха Каркавин взял и дал Мясу пиздюлей, причем таких несомненных. Просто взял и просто отпиздил! На следующий день родители Андрея Мясникова, похлопотав, — перевели сынка в другое учебное заведение, а главным по школе стал Казбек.

— Не, мне не надо, рули, — сказал тогда Валере его закадычный друг Каркавин. Не из-за скромности, а ему реально это было не надо. Доля от школярских денег перепадала, вот и славно. Не более чтоб.

И вот, спустя пять лет, — Они снова встретились. Такой шанс Мясо упустить не мог, несмотря на служебный долг, лейтенантские погоны, боязнь ответственности перед начальством…

— Лёша, готовь рожу, — Мясо поманил десантуру к себе наглой ладонью в полуперчатке.

На крыльце веранды нарисовались ещё трое «штатских», каждый держал за шкирку мента. Спустя миг дохляки в синей форме полетели на травку, а богатыри сжали кулачки:

— Ну, поехали? – вальяжно поинтересовался Лапоть, обращаясь к ОМОНу. – Стенка на стенку!

Митя Лаптев благополучно дожил до глубокой старости, не зная особых хлопот. Лишь тяготила бездетность. И когда он умер, то тело в морге так никто и не истребовал…

— Приказываю бросить оружие! – произнес Мясников по отношению к своей команде. – Этих тварей надо взять живыми.

Стенка на стенку — получилась унылой и скучной. Весь опыт, отработанные на многочасовых тренировках навыки, сноровка и заученные болевые приёмы ОМОНа – сломались наплевизмом бывших братков вкупе с их огромной физической силой. Омоновские морды исхлестали в кровь.

Девчули, помирившись в связи с «непредвиденными обстоятельствами», — верещали в голос от удовольствия.

— Так-то, Мясо, — добродушно изрек Каркавин, убирая свое колено с гнусной рожи и поднимаясь. – Автоматик не забудь при отъезде.

* * *

Физической силе никогда не одолеть силу государства. Народные исторические бунты – не в счёт, хотя и тогда доморощенные стеньки разины в итоге проигрывали… по крайней мере, не выиграли ни разу. Как там, в Европах, неизвестно, но в самодержавной России точно.

— Прошу помощи! – полетел истеричный глас начальника местного ГРОВД в Кемерово, столицу области. И спустя час над верандой Карандаша завис вертолет, откуда ловко попрыгал армейский спецназ.

— Короче, пацаны, в натуре поднимаем руки и выходим, не делая неловких движух, — так сказал Каркавин, не понаслышке знающий, что такое «войска специального назначения». Это вам не затюханный ОМОН…

— А мы? – растерянно спросила Светка Богачкина.

Подруга лишь ухмыльнулась. Ведь её мамка дружила с самим губернатором, они были однокашниками когда-то, и дружбу сохранили.

* * *

Слава о том, что четвёрка друзей наваляла люлей двум ментовским экипажам подряд, да ещё голыми руками – разлетелась по Кукуевску быстро. Героев заочно поздравляли, ими восхищались. Четвёрка не стала символом какой-то борьбы или иных высоких действий. Просто потому, что в сибирской глухомани таких действий не водилось в принципе. Народ радовался, так как ментов ненавидели все, чисто на генном уровне!

— Лёха, конечно, молоток! – хвалил Каркавина его же отец. – Только смысл действа?

То, что он сам прирезал жену и Лёхину мать без всякого смысла – в голову папки не приходило. Впрочем, в таком аспекте рассуждали и другие кукуевцы. Мол, ребята – супер/пупер, однако нахера это было?..

Четыре богатыря в то самое время – обживали КПЗ. Девчули сидели в соседней от них — хате.

Через пару дней всех выпустили. Без подписок и расписок.

— Валите, — хмуро молвил следователь по особо важным делам. – Дело закрыто.

* * *

Лёха завязал с пьянками и стал искать своё место в жизни. Сходил на фабрику и поробил столяром. Затем поремонтировал грузовые машинки, поукладывал асфальт и сунулся в официанты. Работа руками не вставляла в принципе. Попробовал сходить в отцовскую секту.

— Аллилуйя! – грянул хор из двадцати разномастных кукуевцев. Они упали на колени и стали молиться своему богу, а затем каждый сектант отдал «церковную десятину» (конверт с деньгами) пастору. Прихожане поцеловали отче ручку, и вывались прочь из церкви, представлявшей собой обычную комнату в избе пастора, со скамейками.