Мальтина Аль-Самат - Гильдия юристов-аферистов-утопистов и прочих специалистов в рамках законов РФ. Бюро решения проблем

Обстоятельства же были просто обстоятельствами: все должно было сложиться и получиться. И не сорваться.

К тому времени Ирэна Ковалевская стала частым гостем в доме скучающей Иветты Подмерзавцевой. Женщины сдружились. Омолаживающие маски Ирэны с вытяжкой из понтов горного оленя, смешанных с крупицами морского жемчуга и серы от Везувия, пользовались огромным спросом. Ирэна и сама удивлялась, почему дамы так хорошо выглядят после экспонирования на лицо и шею обычной, ничем не разбавленной десятипроцентной сметаны! В очередной раз приехав в гости, пани Ковалевская нанесла свой чудодейственный крем на лицо Иветты, а затем, не снимая медицинских перчаток, втерла Левину смесь в ручки дверей и кухонный кран. Иветте, утомленной бездельем, жить было скучновато, и она с удовольствием приглашала Ирэну остаться у себя с ночевкой. Чтобы не мешать сну Подмерзавцева, в будние дни экстравагантная Ирэна просила стелить ей на чердаке, где стояла ее раскладушка и где она любила смотреть на звезды через панорамное окно в крыше.

Прошел месяц, и настал час «икс» – суббота. К этому времени в доме Подмерзавцевых творилось неладное – на прошлой неделе приезжала скорая. У всей семьи было сильное отравление. Их даже доставили в больницу, но ничего необычного не обнаружили. Отравление прошло, и их отпустили домой. По возвращении болезненные симптомы возобновились. Была приглашена другая повариха, но ничего не изменилось. В субботу в кабинете Подмерзавцева раздался звонок, и шипящий голос Марины напомнил о проклятии Нины. К вечеру к Иветте заявилась Ирэна и умоляла пустить ее ночевать, так как она забыла ключи на работе, а салон уже закрыт. Выслушав о кишечных страданиях семьи, Ирэна намочила салфетку спиртом и тщательно протерла намазанные дверные ручки и смесители, а также попросила, чтобы страдальцы вымыли руки. Она объяснила, что так на Тибете сопротивляются порче. К ночи всем полегчало, и изголодавшаяся семья собралась на кухне. В установленное время Ирэна включила диктофон и на веревке тихо спустила его по вентиляции на уровень кухни. Затем она спустилась к Подмерзавцевым, сказав, что ей приснился кошмар, стало не по себе и очень страшно. А в это время Моне захотелось подышать воздухом, и, оставив госпожу Дудкину смотреть цветные сны, он отправился побродить по поселку. Скрывшись в ночной тьме, Эммануил Маркович залез на дерево и кинул заранее приготовленную ветку на провода. Свет отключали и раньше. Во время сильных ветров обрывы на линии были не редкостью. Но каково было и без того напуганным странностями последних дней людям, когда одновременно с наступившей тьмой прямо рядом с ними раздался волчий вой, усиленный акустикой вентиляционной шахты! О дом ударил камень, и Ирэна, повернувшись к окну, истошно заорала, соревнуясь с волкодавом. За ней заорали и остальные. Подмерзавцевы выскочили на улицу и побежали в дом прислуги.

Ничего не понимающая мадам Дудкина открыла окно и поинтересовалась у подошедшего к тому времени Мони, что случилось с соседями.

– Не знаю, – зевая и глядя из окна на происходящее, ответил Эммануил Маркович. – У них то ли друг умер, то ли лошадь приболела, то ли канализацию прорвало. А в деревне коротыч. Похоже, ветка упала.

В понедельник в милицию зашел адвокат Подмерзавцева и поинтересовался у Свисткова, где он может найти Нину Петровну. Он объяснил, что цель его визита – помочь бедной женщине.

Ту квартиру в центре Москвы вернуть было невозможно, но сердобольный Сан Саныч изыскал возможность выделения Нине Петровне равноценной жилплощади в подведомственном ему районе, тоже почти центральном.

В квартире на Ульяновской ждали вечера пятницы, чтобы отпраздновать победу разума над маразмом – ровно месяц понадобился нашей кампании, чтобы сделать невозможное. Это было не только возвращение квадратных метров беззащитной вдове. Это была блистательно продуманная и безупречно выполненная операция, гениальная стратегия и тактика. Эммануил Маркович и раньше был мощным генератором идей, но сейчас все было по-новому. Моня, привыкший работать в одиночку, первый раз руководил группой единомышленников. Ребята почувствовали свою силу. Они отработали по-взрослому. Теперь они были не просто компанией приятелей. Это была сплоченная команда, которой уже было что вспомнить. И это безусловно стоило отметить.

И вот в пятничное утро Свистков, который недавно вышел из отпуска, сидел в своем кабинете. На работе было затишье, и Дмитрий Саныч смог позволить себе поразмыслить над жизнью. Видавшего виды следователя, пережившего крушение своей страны, своей семьи, преданного теми, кому был предан, не так-то просто было чем-то удивить. Но это случилось. Он попал в совсем другой мир: блистательный, творческий, разношерстный, околозаконный, неожиданный, искрометный, интересный и надежный. Это был мир инопланетян, и Дмитрий Саныч оказался «не в своей тарелке», но именно в ней он наконец-то ощутил себя дома, и ему было по-настоящему хорошо! Ему хотелось идти домой, и он ждал конца рабочего дня. И было что-то еще, что Дмитрий Александрович чувствовал, но никак не мог уловить и оформить в понимание. Он явно ощутил, что есть нечто или Некто. Присутствие чего-то совсем незнакомого, непонятного, Всемогущего и Ведущего. Неслучайного. Доброго и любящего. Свистков вспоминал давние события 7 ноября, когда в обезьяннике оказались те люди, которые теперь стали его семьей. С детства родители, школа, да и сама жизнь учила Диму ответственности. Дмитрий Саныч всегда все помнил, все планировал, продумывал, приходил на встречи за 15 минут, старался все делать сам, не доверяя другим. И вдруг, когда он расписался в бессилии перед обстоятельствами и «отпустил вожжи», все устроилось и исправилось само. Случайно ли ему были посланы эти люди? Или есть Кто-то Главный в его жизни, кого он не знает, но кто заботится о нем? Бог? Высший разум? Ведь и дело Нины Петровны попало именно к нему. О ней тоже позаботились? Что это?