Дмитрий Смирнов - Особое задание

…Сидней Джордж Рейли в Москве развернул бурную деятельность. Он требовал к себе представителей антисоветских организаций из разных городов, подвластных «тресту», проверял их, учил, наставлял, проводил совещания. Все шло великолепно. Рейли ликовал. Он не раз повторял: «Вот как нужно работать!»

Прожженному разведчику не приходило в голову, что участники всех совещаний, представители из разных городов, которых он учил бороться с Советской властью, которым раскрывал планы Британской империй по организации новой интервенции, были советскими чекистами.

После одного из совещаний, на котором присутствовали только руководители, Рейли отправил в Лондон открытку. Смотрите, какой он герой! Из самого сердца большевистской России пишет письма!

После совещания Рейли усадили в машину. Долго петляли по городу, пока не выехали на Лубянскую площадь. Здесь машина резко свернула вправо и въехала во двор внутренней тюрьмы.

Рейли не потерял присутствия духа: вел себя развязно, даже шутил. Он продолжал верить в могущество денег и в Британскую империю и считал дни, когда его выкупят.

На одном из допросов Рейли показали газету, где сообщалось о том, что при попытке перейти границу из СССР в Финляндию убит Сидней Джордж Рейли.

Разведчик сразу сник, сдался. Все, что он рассказал следствию, — а знал он очень много — имело для Советского государства огромную ценность.

Так закончилась операция «Трест». Это было крупное поражение «Интеллидженс сервис».

Притаились кое-где остатки разбитых белогвардейских банд внутри страны, никак не хотели смириться с успехами социалистического строительства, лелея надежду на восстания, интервенцию извне. Тщательно маскируясь, они пытались создать невидимый фронт борьбы с Советской властью.

Была холодная январская ночь 1928 года. За окном гудела, бушевала метель. Где-то на запасных путях, точно с перепугу, протяжно гудел паровоз. Было уже поздно, во всяком случае за полночь, и я — тогда участковый уполномоченный транспортного отделения ОГПУ на станции Верховцево, закрыв в сейф бумаги, собрался домой. Вдруг в дверь постучали. На пороге стоял чуть сутулый мужчина лет тридцати, в ватнике и старом треухе.

— Моя фамилия Захарченко. Я работаю дежурным на станции Сухачевка. Я тоже виноват… Что слушал его…

— В чем виноват? Кого слушал? Ничего не понимаю, — сказал я. — Говорите яснее.

— Ставского слушал, — выпалил гость.

— Ставского? О чем же он говорил вам?..

Вот что мне рассказал Захарченко.

Заведующий почтой Ставский ежедневно бывал на станции и в ожидании поездов, доставляющих корреспонденцию, подолгу засиживался в компании дежурных. Особенно он благоволил к Захарченко. Может быть, потому, что, не имея казенной квартиры на станции, Захарченко с женой снимали комнату в Сухачевке, где Ставский пристроился жить у зажиточной вдовы, а может, и потому, что Захарченко был сверстником Ставского.

В комнате дежурного по станции разговоры велись о разном, но чаще о трудностях жизни. Положение в стране было тяжелое, и Захарченко, считая Ставского обывателем-неудачником, которому Советская власть перешла дорогу, сочувственно выслушивал его жалобы, а иногда и поддакивал.

А вчера, видимо уверовав в надежность Захарченко, Ставский стал открыто поносить Советскую власть. «Погибла Россия, погибла ее интеллигенция, которой с этим сбродом не по пути», — с ненавистью говорил он.

Захарченко молча слушал, а Ставский, решив, что тот с ним согласен, продолжал в том же духе, все больше озлобляясь и теряя контроль над собой.

«Нет, это не простой обыватель», — решил Захарченко после очередного откровения начальника почты. Сменившись с дежурства, он сказал жене, что едет в Днепропетровск в отделение железной дороги, а сам с попутным поездом приехал на станцию Верховцево ко мне.

Рассказ меня заинтересовал, и захотелось узнать о Ставском более подробно.

— Скажите, товарищ Захарченко, — задал я гостю вопрос, — к Ставскому приезжает кто-нибудь?

— Не знаю.

— Может, Ставский сам куда-нибудь выезжает?

— О, да! Он довольно часто путешествует.

— Куда? Знаете?

— Еще бы. Ведь я кроме дежурного еще и билетный кассир.

— Ну что ж, — сказал я, улыбнувшись. — В таком случае вам и карты в руки. Выкладывайте все, что знаете о его путешествиях.

Началась вторая часть ночного повествования. Оказалось, что Ставский ездит через Верхне-Днепровск и Долгинцево в Кривой Рог за продуктами, мотивируя свои поездки тем, что магазины на рудниках лучше снабжаются, и он действительно привозит кое-что дефицитное, иногда и для него, Захарченко.