Василий Лягоскин: Злое дыхание древней гробницы

Но за несколько мгновений до этого птица выплюнула со стороны спины четыре больших комочка, которые вдруг расцвели белоснежными куполами. А под куполами висели люди! Они кучно приземлились – как раз между двумя группами затаившихся хищников.

Незнакомцы откинули назад прозрачные круглые шлемы, до того полностью скрывавшие головы, и повернулись навстречу львице, которая первой вышла из засады. Трое из них – как по команде – протянули навстречу хищнице короткие трубки, и замерли в отчаянии. Трубки явно были оружием, и оно не пожелало сработать.

Тогда другую, совсем небольшую трубку поднял четвертый – чернокожий – здоровяк. Теплый воздух разорвал резкий треск не слышанных прежде Светом звуков. Пять раз дернулась рука чернокожего незнакомца, и пять кровавых отверстий отметили зоркие глаза охотника на гладкой шкуре львицы. Одна, или несколько ударов оказались смертельными. Вытянувшая к добыче голову хищница так и упала на камни, не успев сделать прыжка. Лишь предсмертный стон исторгся из ее пасти. А следом громадные клыки окрасила струйка крови.

Трое первых повернулись к здоровяку, спасшему их от львицы; один из них бросил резкие, явно обличительные слова, но здоровяк лишь рассмеялся. Громко и вызывающе – до тех пор, пока не появились остальные хищники. Раздался густой рык льва-вожака, и четыре хищницы разделились, охватывая сбившихся в кучу людей с двух сторон. Чернокожий, стоявший чуть поодаль, посмотрел на свое оружие и, громко выругавшись на незнакомом языке, бросил его на камни. Металлический лязг лишь на мгновение заставил хищников отвести взгляды от добычи. А чернокожий гигант принялся лихорадочно пристраивать на шее шлем.

Остальные словно забыли об этой хрупкой на вид защите, не в силах отвести глаз от огромных кошек. Никто из четверых не заметил, как на вершине каменистого холма поднялся Свет. Он на бегу достал четыре молнии Дао. Каждая из них достигла своей цели, произведя сокрушительные разрушения там, где их остановили воля и умение охотника. Львицы закружились на месте, зажимая лапами рассеченные молниями лбы. Пятой молнии у Света не было. Но да же она не помешала бы сейчас хищнику раздавить огромным телом застывшую на месте фигурку в серебристом одеянии.

Черногривый лев уже летел на нее; навстречу ему так же мощно оттолкнулся от склона холма молодой охотник. Два тела были несравнимы массами, но резкий толчок сделал свое дело – лев промахнулся. Он тут же вскочил, готовый совершить еще один – смертельный для незнакомца – прыжок. Но позади уже был наготове Свет, не сумевший сдержать широкую улыбку. Опять сбылось его недавняя мысль; руки сомкнулись на хвосте хищника, за который действительно было удобнее держаться.

Лев все таки сумел оторвать лапы от земли и прыгнул – совсем недалеко. Хвост зверя выдержал, свалив его набок. И опять хищник поджал лапы, не собираясь отказываться от добычи. На наглеца, дважды прервавшего его прыжки, он словно не обращал внимания. А зря! Лишь только передние лапы льва поднялись в воздух, как к открывшейся груди хищника метнулась стремительная тень, и длинное лезвие ножа достало до сердца зверя. Свет уже стоял далеко, наблюдая как лев неуклюже подпрыгнул в последний раз на месте, и упал на камни огромной неопасной тушей. Громадные лапы вытянулись и выпустили острые когти. По телу хищника пробежала дрожь и когти медленно спрятались в огромных жестких подушках.

Охотник направился к львицам. Наклоняясь над первой, он услышал короткий возглас одного из незнакомцев, но не обернулся, пока не достал четвертую, последнюю молнию из черепа хищницы. Не спрятав ее, вопреки привычке, в потайной кармашек, Свет подошел наконец к человеку, в котором безошибочно определил лидера этой небольшой группы. Протянув ему широкую ладонь, охотник сказал:

– Мир вам! – потом, сделав паузу, добавил, – меня зовут Свет.

Тот видимо понял охотника, потому что быстрым движением отсоединил от рукава необычного одеяния перчатку и крепко пожал протянутую ладонь. Он в свою очередь представился:

– Михаил Суриков…

Остальных слов Свет естественно не понял, потому что впервые в жизни услышал русскую речь.

По семейной традиции Мишка Суриков должен был стать лесником. Да не простым, а дипломированным. Уже не одно поколение старших сыновей Суриковых поступала после школы в Воронежскую лесную академию – одну из двух, оставшихся на Земле. Почему именно это заведение, расположившееся на окраине совсем не лесного Воронежа, готовило специалистов лесного дела для Земной федерации, не мог сказать никто. Вторая была далеко – в очень даже лесной бразильской Амазонии. А Михаил этот секрет знал, потому что еще в шестом классе проследил родословную рода Суриковых – от первого, тоже Михаила – закончившего академию в далеком одна тысяча семьдесят четвертом году. Здесь он остановился в своих изысканиях. Не потому, что до профессора Михаила Тихоновича Сурикова предков у него не было. Нет – в седьмом классе его сердцем завладела другая страсть. На беду семейной традиции их класс попал на строящийся недалеко от Воронежа на месте бывших отвалов Курской магнитной аномалии космодром. Суриков заболел космосом. Космодром достроили, и одним из первых космолетчиков, поднявших корабль в необозримый океан Вселенной, был Михаил Суриков-младший.