Лада Любимова: О Богах. О Людях. И немного – о Монстрах

Умывшись кое-как и затолкав под бок мурчащего кота, я завернулась в одеяло и уснула сладким сном без сновидений. Напоследок я позволила вспыхнуть мысли об искомом смысле: то самое звёздное небо, к которому я только что взывала, берёзовые веточки, лужи на асфальте – сама природа не знает, что она есть. Она ума-то не имеет и не думает про смысл. Существует себе и не страдает всякой ерундой.

Выходит, если я знаю, что я есть, потому и страдания мои есть? Как прекратить их – вот в чём задача. Сделать так, чтобы не знать, что я есть? Ну, это совсем не лезет ни в какие ворота!

Попробую по-другому: буду постигать смысл через наслаждение. Вот это мне нравится! Наслаждение, оно, конечно, не любовь, но, по-моему, ходит у любви в фаворитах.

Начну наслаждаться завтра сутра – поеду покупать новые туфли!

По большому счёту, что бы ни случилось, следует опираться на радостное состояние ума. Тогда всё получается само собой, и горе не беда. Как только приходит уныние – всё, конец наслаждениям, да здравствуют страдания. А вот они-то иллюзией не кажутся, как ни крути. И отчего я теряю радостное состояние? Могу лишь догадываться: сомнения и моя особая тяга к познанию мира через экстремумы. Но я не отчаиваюсь. И так-то меня всё устраивает, я не жалуюсь.

Расскажу для ясности и полноты картины немного о себе. Такая краткая анкета.

Жила я так, что сама себе удивлялась. Как что-нибудь наделаю… Потом делаю вид, что не при делах.

Я сама по себе. И самой собой быть не стеснялась. На меня с трудом налезали принятые в обществе маски: одевала их ненадолго, как правило, для честного отъёма денег у других.

Людей на земле много, совести на всех не хватает, мне её не хватило. А потом я потеряла даже стыд. Во мне не осталось ничего лишнего.

Я часто хотела всех приобнять, некоторых при этом придушить. Я очень добрая.

Я считала, что в жизни слишком много возможностей, чтобы ограничиваться одной мечтой, потому мечтами меня завалило. Мечты сбывались, и я едва выносила восторг от их исполнения.

Думаю, что если не доверяешь миру, то мир не доверяет тебе. Зато, если доверяешь! Я доверяла, потому делала, что хотела, и мне за то ничего не было. Я нарушала законы логики (и не только), и даже больше: причинно-следственный механизм в моей жизни часто не работал.

И далее, о роде занятий и интересах. Меня интересовало всё. От рулевых тяг в автомобилях до элеронов на самолётах, от вышивания крестиком до совершенствования рецепта пирожков с картошкой, от фотосинтеза до устройства чёрных дыр, и больше – устройства вселенной (или её неустройства) и меня самой. Не меньше меня увлекали краски, звуки и запахи, древние танцы, старые сказки, джаз и рок-н-ролл, ромашки и лилии, лошади и тигры, облака, моря и вулканы. Короче говоря, жизнь была моим главным занятием. И у меня было всё, кроме одного – покоя.

Я жила в предвкушении, что что-то должно случиться, словно в диких просторах, в ожидании неизбежного риска. Мне казалось, что умереть в моём случае менее рискованно – в смерти риска нет. Умри, и тогда у тебя не будет проблем. А вот жить в отсутствие покоя мне было страшно… Страшно интересно!

Само собой меня мучили типичные человеческие страсти. Я никак не могла определиться со своей сущностью (или сучностью, что в сущности одно и то же), я сама и мир вокруг меня беспрерывно менялся, а я цеплялась за приятности и не принимала неприятностей, и в связи с этим испытывала форменную неудовлетворённость.

Я никого не слушала и никому не верила. Нет, не «не доверяла», напротив. Но не верила. Принимать что-либо на веру – скучно. Мне было необходимо всё испробовать на собственном опыте. Остальное – пустое. Всё, что говорят тебе, для тебя, о тебе другие не имеет значения. Слова вешают их догмы, страхи и точки зрения на тебя. Так вырастают горы преград, которые не дают быть счастливой, и того хуже – словами можно изломать чистую невинную душу. Просто слово. И чем убедительней сказано, тем эффективней работает. Никогда никого не слушать! И я не слушала. А кому такое понравится? Правильно – никому. Бунтарка – думали все. Подозрительная какая-то – сторонились многие. Ненормальная – опасались окружающие. В общем, выпадающая из образа приличного современного человека, особа.

Но я вовсе не бунтарка, никаких протестов. Просто я видела всё не так, как другие, и часто видела больше. И ценила мою правду, а правда – это то, что работает на тебя. А моя правда на меня работала в две смены – дневную и ночную, без перерыва на обед. Не путайте, я тут о правде говорю, а не об эфемерной истине, которая непознаваема.