Алексей Пишенин - Сигурд. Быстрый меч

– Тогда почему конунг Эйрик не отправит свое войско в Валхаллу и не возьмет виру с конунга Харальда, который уже лет восемь, как покинул Мидгард 22 22 Мидгард – мир людей. ?

– Конунг Свейн – законный наследник конунга Харальда, и вира перешла на него, – крикнули свеи. – Разве у вас в обычае сын не в ответе за отца?

Я разглядывал людей на драккарах свеев: это были мужи, привычные к бою. Они стояли густым строем вдоль бортов, и в их глазах я видел уверенность и превосходство. Их вождь, что стоял позади посеребренной лошадиной головы, был выше других на ладонь, и шире в плечах. На вид ему минуло две с половиной дюжины зим, и он был воином в цвете лет. Его шлем сверкал серебром, а на руках были видны золотые браслеты.

– Сдается мне, конунга Эйрика стоило бы назвать терпеливым, а не победоносным, раз он ждал столько лет, чтобы прийти за вирой. – Эстейн стоял в простом стальном шлеме, и на его запястьях не было золота, однако его кольчуга во многих местах хранила следы от ударов, и голос его был крепок, а глаз – зорок. – А многие бы сказали, что конунга Эйрика стоило бы назвать жадным, раз он вспомнил про виру, только когда конунг Свейн вернулся домой с богатой добычей.

Полоска воды между нами и свеями все сокращалась, и вместо слов в ответ Эстейну вверх по крутой дуге полетели копья. Мы сомкнули щиты, подняв их над собой и Эстейном, и железо ударило в дерево. Кто-то выкрикнул проклятие, когда наконечник пробил доску и вошел в предплечье, еще один воин, которого звали Торд Умелец, охнул, когда копье, упав сверху, пригвоздило его ступню к палубе.

– Свеи так не хотят, чтобы я пришел к ним на палубу сплясать, что пытаются удержать меня здесь, – проговорил Торд и вытащил копье. – Но я могу плясать и на нашей палубе, раз меня не зовут в гости.

– Многие бы сказали, что невежливо, когда гости уже принесли хозяевам свои дары, оставить их без подарков! – крикнул Эстейн, и теперь наши люди метнули копья.

Свеи подняли щиты, как и мы на два удара весел раньше, однако не все наши копья сначала взмыли вверх: Эстейн сильно размахнулся, и послал копье над самой водой, так что оно прошло под ободом щита одного из свеев. Послышался стон, и вражеский воин перегнулся через борт. Его товарищи удержали его, но мы увидели, как острие торчит у него из спины.

– Было бы проще дать ему утонуть, – пробормотал над самым моим ухом Толстый Карк. – Он все равно скоро отправится к Одину, но только теперь будет мучиться до утра, если только кто-то из нас его не добьет.

– Да, жди, отпустит Эгир того, кто попал в его владения, – усмехнувшись, ответил Карку Хальфдан Собака. – Уж лучше помучиться, но отправиться в Валхаллу, чем жить в подводных чертогах, развлекая дочерей великанши Ран 23 23 Ран – великанша, божество шторма и бури, жена морского великана Эгира. Дочери Ран – девы-волны. .

Я слушал их и удивлялся тому, как спокойно они спорят о судьбе этого раненого свея, зная, что их самих может ждать та же судьба, только на несколько ударов весел позже. А сам я чувствовал, как во мне нарастает страх.

Я видел, как носы наших кораблей сближаются, и теперь мог различить даже звенья кольчуг на свеях. Мы были так близко друг к другу, что от брошенного копья или пущенной стрелы почти невозможно было успеть закрыться или увернуться. Наши стрелы и копья свалили с ног пятерых вражеских воинов, и у нас было уже четверо раненых. Я знал, что сейчас самое время и мне бросить копье, но вместо этого я скрючился за щитом и молил богов, чтобы следующая шведская стрела досталась не мне. Тут мне на плечо легла рука, и я услышал голос Эстейна:

– Молодец, что выждал, пока они не будут совсем близко! Теперь бросай!

Я размахнулся, чувствуя, как беззащитен теперь перед вражескими лучниками, и изо всех сил бросил свое копье. И перед тем, как снова укрыться за щитом, я увидел, как острие глубоко вошло в синий щит высокого свея. И тут же услышал, как он закричал от боли. Я тоже закричал – от радости, что все еще жив.

И тут началась настоящая схватка. Я видел краем глаза, как брошенный свеями крюк зацепил кого-то из наших за звенья кольчуги на боку, и как свеи, навалившись, перетащили его, орущего, через борт. Я видел, как наш крюк впился в борт корабля хёвдинга свеев. И еще я видел, как Эстейн, оттолкнувшись от планширя, перепрыгнул к свеям на нос, проломив стену щитов, которую они пытались построить, несмотря на падающих под стрелами раненых и убитых.

И тут я услышал свой собственный крик. И дальше я видел все, что происходило, как бы с двух сторон: своим обычным зрением и словно откуда-то со стороны. Будто глядя чужими глазами, я увидел, как я сам подпрыгнул на планшире и перелетел на корабль свеев вслед за Эстейном. Еще в полете я рубанул кого-то из оборонявшихся мечом по плечу и приземлился прямо среди них, едва удержавшись на ногах.