Владислав Муратов: Давидия

Мы переглянулись и, подумав об одном и том же, в голос произнесли: – «Доктор Третьякова!»

Схватив патрульные дубинки, мы оба рванули в комнату, где располагались потерпевший и психолог. Так как местный далтонский госпиталь был частью здания администрации, то бежать далеко не пришлось. Через две минуты мы были уже на месте.

– Доктор Третьякова! – закричал я, взывая услышать голос за дверью, но никто не отвечал. Тогда я постучался и, вновь не получив никакой реакции из-за двери, потянулся к дверной ручке.

– Какого черта ты творишь? – одернул меня Мак. – Заразимся, если на нас накинутся.

– Давай слегка приоткроем дверь и, если вдруг что, сразу ее захлопнем?

Напарник кивнул головой.

Моя ладонь боязливо потянулась к ручке, схватилась за нее и провернула. Я потянул дверь на себя. Образовалась щель. Мак сразу же приноровился и проник туда взглядом.

– Вроде всё спокойно, – отметил он. – Открывай дверь полностью.

Я резким движением распахнул дверь и попятился назад. В комнате, что пред нами открылась, был устроен жесточайший погром, а посреди свалки неподвижно лежали два тела. По предварительной оценке, погром был устроен около тридцати минут назад.

В скором времени на место происшествия возвратились люди из непонятной организации. Нас с Маком отстранили от возможности помогать делу и направили патрулировать Далтон.

На следующий день, в среду, мир стал еще грязнее: были зафиксированы вспышки обезумевших в Африканских странах, в Испании, Франции, Великобритании и в Канаде. Вопрос неизученной эпидемии стал проблемой номер один во всём мире. Резко пошатнулась экономика. Нетронутые государства ограничили любое транспортное сообщение со странами Азии, в которых безумие охватило более десяти процентов населения, и в связи с чем введено военное положение.

Сумасшедшие, зараженные этой непонятной болезнью, стали объединяться в группы и громить мирные города. Если до этого обезумевшие просто уничтожали друг друга, то теперь они, будто подвластные единому центру управления, собирались в кучки и следовали туда, где хаос еще не распространился.

В тот день я впервые подумал о том, чтобы отстраниться от мира и переждать вспышки эпидемии в доме, посреди леса, в дали от погибающей цивилизации. Эта мысль не давала мне покоя весь день. Я старался никому о ней не рассказывать, ибо мог подвергнуть себя и свою семью обсуждению со стороны других людей. Но это было бы еще полбеды. Гораздо хуже, если бы те самые люди последовали за мной и заполонили своими палатками близлежащий лес. Ведь тогда под угрозу попадала вся суть плана – отстранение от мира во избежание контакта с человеком, вероятным носителем заразы.

Но были и другие проблемы, дамбами перекрывающие верно направленные потоки моих мыслей. Дело в том, что я сомневался и предполагал наличие иных источников эпидемии. Так перед глазами то и дело мельтешили образы свиных тушек.

Впрочем, погрязать в сомнениях мне долго не пришлось. Уже тем вечером телевидение сообщило об исследованиях, проведенных в Великобритании. Там говорилось, что причиной эпидемии является универсальный вирус, который совершенствуется чуть ли не ежесекундно. Он передается через организмы крупных животных, в том числе и птиц. Это означало лишь одно: подхватить вирус можно было даже если просто погладить зараженного на вид безобидного щенка.

Но была новость, которая наводила страх еще больше. Это были слова, произнесенные одним из ученых, занимающимся исследованием вируса. Он говорил: «Зараза передается не только через телесный контакт, но и через воздух».

Меня это беспокоило сильнее всего. Ведь если те кабаны были заражены, то почему вирус не передался мне? Над этим вопросом я бился еще несколько дней, пока ответ на него не дала сама Россия. Но об этом я повествую позднее.

А между тем, возвратившись с работы, мне показалось правильным доверить Фабиану ружье. Пока я отсутствую дома, кто-то должен уметь постоять за семью. А в те времена вопрос семейной безопасности становился особенно актуальным.

Лужайка слева от дома показалась мне самым удобным местом для общения с сыном. Однако разговор не заладился с самого начала.

– Лучше бы брал меня на охоту, когда я просил. Стрелять я и так умею.

Фабиан часто злился на меня по пустякам. Он любил давить на то, что я воспитывал его неправильно. Всегда просился со мной на охоту, но я почему-то не брал его. Не хочу писать об этом, но сразу признаюсь, что был не прав. Я должен был положительно отвечать любым его капризам. Особенно желанию охотиться. Возможно тогда он был бы более подготовлен к событиям, которые еще придется пережить всем нам. Многим не пережить…