Людмила Лапина - Перстень с аметистом. сборник прозы

– Что с тобой, дорогая? – ласково спросил он, забыв их утреннюю размолвку, чувствуя, что отдал бы все на свете, лишь бы она была здорова, жизнерадостна и любила его или хотя бы азартно ругалась с ним.

– У меня очень болит голова, – со стоном отвечала она.

– Что нужно сделать, чтобы ты поправилась? – взволнованно спросил Тед.

– Умыться, выпить горячего чаю и спать, – простонала Мелинда.

– Да, дорогая, все что захочешь, – нежно сказал Марш и распорядился насчет чая. – Пойдем, я тебя умою, – он снял с нее шляпку, жакет, вывел во внутренний двор к колодцу, набрал воды и приказал:

– Раздевайся, дорогая.

Мелинда была шокирована.

– С ума сошел, что скажут люди?

– Что мы везде занимаемся любовью, – с усмешкой ответил Марш, подошел к ней сзади и твердыми пальцами расстегнул пуговицы ее блузки. От прикосновения его теплых пальцев дрожь прошла по телу Мелинды. На мгновение она забыла всю свою боль и только наслаждалась прикосновениями его рук.

– Умывайся, дорогая, я тебе полью, – предложил он.

Мелинда повиновалась, и, действительно, после умывания ей стало легче настолько, что она предложила:

– Полить тебе?

– Не смей поднимать тяжести, – отрезал Тед. – Я сам!

Он достал еще ведро, снял рубашку и с наслаждением окунул голову в холодную воду. Мелинда смотрела на его гладкое мускулистое тело, и уже знакомая горячая волна пробегала по ее спине, во рту ее пересохло, руки тряслись. Она тут же опустила глаза, но трепет губ выдал ее желание. Он шагнул к ней и мягким ласкающим голосом предложил:

– Милая, позволь мне любить тебя. Любовь – лучшее средство от головной боли!

– Нет, – выдохнула она, отступая с расширенными глазами. Он ей так нравился, что было просто больно от влечения к нему. Но ущемленная гордость взяла верх – он отстраняет ее, когда есть время и место, а предлагает свою любовь в самые неподходящие моменты. О чем он думал прошедшей ночью? Он ее пожалел? Он может засунуть свою жалость вместе со своим техасским акцентом…

Она побледнела, надменно выпятила подбородок и сказала:

– Не смей разговаривать со мной с этим проклятым техасским акцентом!

Его глаза полыхнули сапфировым огнем, и он произнес, нарочно растягивая слова:

– Дорогая, тебе не нравится мой голос?

«Нравится, нравится, я слабею от твоего голоса, он сладкой волной растекается по моему телу, я лишаюсь способности мыслить, а от твоего рта мои колени превращаются в желе, и земля уходит из-под ног… Но я никогда этого тебе не скажу».

– Меня оскорбляют чувственные ноты в твоем голосе, не обращайся так ко мне, – дрожащим голосом сказала она.

– А как ты относишься к моим поцелуям? – лукаво спросил он и придвинулся к ней. Она, отступая в панике, наткнулась на сруб колодца, схватила ведро с остатками воды и выплеснула на мужа, прошипев:

– Охладись, любимый!

– Какая ты неловкая, – сказал он, отплевавшись от воды. – Хорошо, я не успел надеть рубашку.

Она повернулась и вбежала в дом. Пассажиры с разных дилижансов разместились вокруг длинного стола. Мелинда в ужасе от очередной ссоры с мужем, чувствуя, что все на нее смотрят, подошла к местам, оставленным для нее с Тедом. Слава Богу, она успела надеть и застегнуть блузку. Она опустилась на свое место и попросила подать себе чаю. Голова ее опять жестоко разболелась, ее мутило от запаха пищи. Кэтрин, сидевшая рядом, склонилась к Мелинде и сказала:

– Простите, что заговариваю об этом, но у вас такой заботливый муж, моя дорогая.

– Да, – отвечала миссис Марш. – Мы недавно поженились!

– И вы уже ждете ребенка, поздравляю, – продолжила женщина. Мелинда ничего не ответила, слишком болезненным был нанесенный ей удар. «У нас никогда не будет детей!» – горько подумала она. В это время вошел Марш. Он сменил рубашку, быстро побрился и выглядел освеженным. Опустившись на место рядом с женой, он слегка дотронулся до ее талии и сказал:

– Ты ничего не ешь, дорогая?

– Прости, не могу, – сказала она, поднося ко рту кружку с чаем. Он ласково похлопал ее по руке и с аппетитом принялся за ужин, сохраняя манеры прирожденного джентльмена и поддерживая легкий застольный разговор. После ужина Тед взял свою скатку с одеялами и расстелил ее, сдвинув две лавки, спокойно разделся до пояса и снял сапоги. Мелинда горько усмехнулась, вспомнив шелковые розовые простыни их вчерашней брачной постели в лучшем отеле Пуэбло.

Прикрываясь одеялом, она дрожащими руками сняла блузку, скинула верхнюю юбку, сунула под подушку ридикюль с кольтом и скользнула в постель. У Теда тоже был с собой маленький арсенал – кольт под подушкой и охотничий нож на бедре. Винчестер он положил под лавку. Головы супругов встретились на подушке, Тед набросил на них одеяло и как бы случайно дотронулся до груди Мелинды, стянутой корсетом. Толстая пачка долларов покоилась там, завернутая в батистовый платок. Мелинда хотела приобрести в Денвере акции сталелитейных заводов.