Владимир Лиховид: Пластун

Гетман поднял голову вверх. Крики запорожцев понемногу затихли.

– Тихо, шановне панство! Решать всё будемо по чести и справедливости! – гетман повернулся к знатному венецианцу:

– Так что ты можешь сказать славному войску низовому запорожскому? Говори!

Итальянец бледный, но державшийся с достоинством, надменно глядел на толпившуюся перед ним орду сечевиков. Около сотни матросов и солдат стояли позади него, почти все раненные, в изорванных одеждах, в побитых панцырях и шлемах.

– Я есть полномочный посланник Венецианской республики, дон Горацио Беллани! От имени великого герцога Венеции, заявляю вам, казаки запорожские, что нападение ваше на правительственный корабль «Золотой лев» и другие коммерческие корабли республики есть самое злонамеренное пиратство и разбой! – посол говорил по-польски довольно правильно, четко выговаривая слова, – ваши деяния есть преступление перед законами божескими и человеческими. Мое правительство будет жаловаться вашему королю на беззакония, творимые вами!

Гетман, склонив голову внимательно слушал венецианца. Затем обратился к соявшей позади него старшине:

– Ну, Панове атамане, все уразумели, что изрек сей гость заморский?

Старые казаки наперебой подтвердили, что слова посла поняли отлично. Самойло Кошка обернулся к венецианцу и неожиданно гаркнул во всю глотку

– Да я хрен ложил на польского короля и на всю ясновельможную шляхту разом!

После секундного молчания гомерический хохот казаков сотряс воздух. Свист и издевки градом посыпались на головы итальянцев.

– Войско низовое никому не подчиняется и никому ласку не строит, – гремел над причалом голос гетмана, – вы что же, торгаши веницианские, не знаете, что мы ведем постоянную войну с турками и татарами, разоряющими земли наши? И всех, кто торгует с басурманами жучив в хвост и гриву! Поганские суда обчищаем полностью, с ваших забираем четверть добра, что маете! И сие есть справедливо! – гетман потряс над головой булавой, – вы же сами, скряги, сколько войн вели с османами! Множество людей ваших томятся на турецких галерах, к веслам прикованные! Столько народа из стран западных сгинуло на рудниках африканских! А вы якшаетесь с басурманами, привозите им товары разные и нас, казаков, вбиваете!

– Я сожалею, сеньор, что мои солдаты причинили большие потери людям вашим. Но поймите – мы защищались от нападения вражьего! Что касается дел коммерческих, то нет сейчас войны между Великой Портой и Венецией. А торговля должна идти, это…

– Чего?! Он еще извиняется, га?! – рявкнул Самойло, перебив рассудительную речь посла, – мои хлопцы не в обиде, что защищаясь твои люди постреляли многих их товарищей. Смерть в бою – есть достойный венец его жизни! Так лучше, чем от старческих болезней, либо от горилки в шинке! Верно говорю товариство?

Куренные атаманы утвердительно кивнули чубатыми головами. Запорожцы вокруг тоже зашумели, что обиды за погибших Братчиков на фрягов не держат, что дрались те славно…

– Вот видишь, пан посол – хлопцы мои есть ребята не злопамятные и каменюки запазухой не носят! – произнес гетман тихим, почти елейным голосом, – и ты, уважаемый, весьма гладко говаривал о торговле, мирных договорах, заслушаться можно! – елей в голосе Самойло Кошки пропал. Его холодный взгляд уперся в темные глаза пожилого венецианца:

– С каких пор негоцианты вашей республики стали торговать православными рабами?

Посол снова побледнел. Его седая острая бородка дрогнула:

– В Европе нет рабства, вы же знаете. Это просто досадное недоразумение…

– Чего?! Недоразумение?!в трюме вашего христианского корабля, да еще правительственного, находились семьдесят молодых дивчат, уведенных татарами из земель московских! И три десятка хлопчиков, мальцов! Как сие можно объяснить?!

– Падлы они! Католики поганые! Сечь их, сечь в капусту, всех порешить! – взорвались ревом запорожцы. Сотни сабель взметнулись в воздух, горящие ненавистью глаза сечевиков прожигали насквозь итальянцев.

Те, ежась и втягивая головы в плечи, сомкнулись в тесную группу, бросая испуганные взгляды на разъяренных казаков. Четверо офицеров, стоявших позади посла, стояли гордо выпрямившись, пытаясь не выдать страха.

– Заверяю вас, сеньор атаман славных казаков запорожских, что погрузили их на борт «Льва» без моего ведома! – дон Горацио Беллини старался говорить также четко и уверенно, как и раньше, но голос его предательски дрожал, – это есть прямая вина капитана корабля сеньора Маргинелли! Клянус пречистой девой Марией, я ничего не ведал!