Олег Гончаров - Ночь Сварога. Княжич

Игорь восседал на своем коне, а рядом, оперевшись на рукоять топора, стоял старый варяг. Он снизу вверх смотрел на кагана, но в его взгляде не было ни капли почтения.

– Да, – вздохнул киевский каган, глядя на крепость, – корст, он и есть корст 29 29 Корст – камень, гранит. По одной из версий, название Коростень произошло от слова «гранит». . Его горшками цареградскими не напугаешь. Хельги, и тот об него чуть зубы не сломал 30 30 Варяги под предводительством Олега на своем пути из Новгорода в Киев сумели взять Смоленск и Любеч, но Коростень остался свободным, благодаря чему Древлянская династия сохранила свои владения и власть. …

– Не убивайся так, – ответил ему ярл. – В городе войска, от силы, человек пятьдесят. Личная охрана княгини, да с окрестных деревень семей сто набежало. Огнищане – не воины. Если не рассусоливать, к вечеру в детинце пировать будем.

– Думаешь?

– Думаю.

– Хорошо, – согласился каган. – Бери город. Но Беляну не трогай. Она мне живой нужна.

– А то я не знаю? – съязвил Асмуд. – Я на приступ полян брошу. А как только они стену возьмут, тут уж и дружине твоей дело найдется.

– Так может, дружине и начать? – возразил каган. – И обучена лучше, да и броня на дружинниках двойной вязки, стрелы в ней стрять будут.

– Вижу, не жалко тебе варяжской крови, – рассердился Асмуд. – Ты уже под Царьградом позапрошлой зимой в руку войско взял. Что из этого вышло?

– Так они ж нас огнем своим…

– Огнем! А я тебе говорил, чтоб драккары пополам разделить, да вторую половину им в спину вывести… не послушал.

– Ладно тебе, – примирительно сказал каган. – Поступай, как знаешь.

Он тронул поводья, развернул коня и поехал в сторону войска.

Долго смотрел Асмуд вслед кагану Киевскому. Затем плюнул, выругался, закинул усы за плечо и отправился вслед за Игорем поднимать людей на штурм.

А пока воинство земли Полянской готовилось к атаке, за стенами Коростеня, в детинце, держали совет. Старейшин звать не стали. Мудры они, да только соображают не больно скоро. А тут мешкать нельзя. Враг времени на споры не оставил. Решать быстро надо. И решали.

Княгиня Беляна, ведун Гостомысл и совсем юный болярин Путята, его недавно Младшая дружина крикнула болярином, а Мал перед походом к ятвигам оставил во главе охраны, решали, как поступить с навалившейся бедой.

Асмуд оказался прав. Коростень защищала всего лишь горстка дружинников и чуть больше сотни укрывшихся за стенами жителей окрестных деревенек.

– Я считаю, что жизнь людей Даждьбоговых нужно сохранить любой ценой, – сказала княгиня.

– Ты права, княгиня, – ответил Путята. – Только что это за жизнь в позоре и бесчестии?

– Молод ты еще, болярин, – возразил Гостомысл. – Горяч больно. Сил у нас, что пальцев на руке, а у Ингваря полчище. Пожгут Коростень, да и все. Ну, положим мы свои головы, защищая стольный город, а толку? Время тянуть надо. Ждать, когда Мал с ратью возвернется. Ты отрока вслед князю когда отправил?

– Третьего дня ускакал Земко. Должно быть, уже в Ятвигский удел въехал, – сказал Путята, не ведая, что Земко лежит на лесной дороге, пробитый стрелами полянскими, и ворон – Кощеев выкормыш – клюет его мальчишеское лицо.

Не знал болярин, что князь Древлянский все дальше уходит от коренной земли.

– Вот и нужно Мала дожидаться, – ведун подошел к оконцу, увидел, как сила вражья все ближе подходит к городским стенам, и вздохнул тяжело. – Защити нас, Даждьбоже, – прошептал он тихонько.

– Не будет Ингварь ждать, – услышал он голос Беляны. – На штурм решится. Только нельзя ему в руки полонянами идти. Схитрить надо…

Княгиня велела открыть ворота города, как только нападавшие вплотную подступили к стенам древлянской столицы. И сама, с маленькой Малушей на руках, вышла навстречу полянскому войску.

Болярин Путята не хотел отпускать ее одну. И Гостомысл порывался с ней пойти.

Только Беляна настояла на своем. Гостомыслу сказала, чтоб на Святище шел. Послушников оберегал. Божьего человека не тронут, а мальчишкам достаться может. А Путяту попросила себя не оказывать и глупостей не совершать. Один шаг неверный, и напьется Марена людской кровушки.

А сама, страх свой поглубже загнав, поцеловала дочурку, попросила Даждьбоговой защиты от Перуна Полянского и шагнула навстречу неведомому.

Путята тем временем встал слева от ворот. Он старался не привлекать к себе особого внимания. Но был готов в любой момент кинуться на выручку княгине. С трудом справляясь с волнением, болярин бросил быстрый взгляд на стену. Там, скрываясь в тени бойниц, притаились Ярун и Смирной, лучшие лучники Младшей дружины.