Тимофей Костин - Науфрагум. Дилогия

— Прекрасная у вас машинка, милая Брунгильда. Первый раз вижу такую модель.

— "Парабеллум", — отрывисто ответила она. — Из гардариканских.

— Патроны в рукояти, как я понимаю?

— Да. Магазин снизу.

Действительно, в отличие от знакомых мне пистолетов с постоянным магазином, расположенным перед спусковой скобой, здесь все было решено более остроумно и компактно. Нажав на круглую кнопку, я вынул обойму… нет, постойте, вместо узкой полосы металла, удерживающей только донца гильз, здесь имелась плоская коробочка с пружиной, подпирающей заключенные внутрь нее патроны, и подающей их в патронник, когда нужно. Телохранительница назвала ее магазином, наверное, так правильнее.

Легкие щелчки — и мне в ладонь выпала пара латунных патронов, поблескивающих гладкой оболочкой пуль.

— Ага! Слушай, Золтик, ты — голова! Стрельнуть и поджечь что-нибудь! Только, наверное, надо бы сначала хворосту набрать? — восторженно воскликнула Алиса.

— Хворосту обязательно надо, но вот все остальное не так просто. Выстрелом даже сухую траву не подпалишь, ее лишь разбросает расширяющимися пороховыми газами. Придется действовать похитрее. Брунгильда, вы готовы пожертвовать парой патронов? Оружие может еще понадобиться, но и без костра нам не выжить холодной ночью.

Она молча кивнула. Прекрасно, я не рассчитывал на столь быстрое согласие.

— Хорошо. Собирайте пока сушняк, а я… пойду-ка еще разок искупаюсь.

Целомудренно удалившись в сторону пляжа, я скинул мундирный сюртук и брюки и, оставшись в одних трусах, поежился, хлопнул на животе комара и неохотно побрел в воду, сопровождаемый озадаченными взглядами девушек. Хорошо хоть, что трусы черные, а не в горошек — вот сраму-то было бы.

Вода была холодной, но тем активнее я работал руками и ногами. Ярдах в пятидесяти от берега на темной воде светлело пятно — надувшийся, как вялая медуза, шелковый купол грузового парашюта никак не желал тонуть. Подплыв, я осторожно, чтобы не запутаться в стропах, пошарил внизу. Вытянув за длинную стропу на поверхность подвесную систему, я отцепил металлический цилиндрик, прикрепленный к лямке, и скорее поплыл обратно, стуча зубами от холода. Неплохо было бы и сам купол вытащить, но это оставалось свыше человеческих сил — чтобы буксировать его или свернуть и извлечь намокшую и отяжелевшую ткань из воды, требовалась лодка, не меньше.

Шорох и треск, донесшиеся до моих ушей, показывали, что невольные спутницы не сидели, сложа руки. Напротив, они с радостью ухватились за предложение, поскольку сидеть и мерзнуть было куда как хуже, чем собирать сухие сосновые ветки, в изобилии усеивавшие мягкий ковер изо мха и палой хвои. На ограниченной толстыми прямыми сосновыми стволами полянке, в которую переходил пляж, осталась только певица-инсургентка, продолжавшая кашлять и хрипеть. Алиса, принцесса со своей телохранительницей и даже очкастая отличница бродили в потемках поодаль, шурша валежником, натыкаясь на ветки и ойкая.

Теперь все зависело от того, насколько качественными маячками обозначает свои грузы федеральная почтовая служба. Если фонарь недостаточно герметичен или в нем сели батарейки — дело плохо.

Выстукивая зубами дробь, я выжал не успевшие, естественно, подсохнуть брюки и рубашку, с трудом натянул их и уселся на корточки над собранной горкой сучьев. Сучья были хорошие — сосновые, высушенные солнцем и прокаленные до звона. Но необходимой растопки пока не наблюдалось. Хотя нет, Брунгильда подошла и высыпала охапку ломких еловых веточек — видно, не чужда лесной жизни, знает, что без них костер не разжечь. Я благодарно кивнул.

— Помельче поломать и сложить кучкой… апчхи! А я попробую устроить пирозажигалку.

Фонарик с готовностью зажегся, ослепив привыкшие к темноте глаза. Великолепно. Осталось отвинтить крышку с линзой и добраться до лампочки. Вытерев мокрые пальцы о шершавый ствол ближайшей елки, я принялся бороться с тугой резьбой, прижимавшей резиновую мембрану.

— О счастье! Тут даже вкручена запасная лампочка. Выходит, у нас две попытки.

— Д-думаешь, с одного р-раза не выйдет? — озабоченно поинтересовалась Алиса, постукивая зубами. — Л-л-лампочку же много раз м-можно в-в-включать.

— Стекло придется выкрошить, а нихромовая нить накаливания на воздухе мигом перегорает, стоит подать электричество. Так что будет одна-единственная вспышка. Порох тоже сгорает моментально, а его у нас с гулькин нос…

Вывинтив миниатюрную лампочку, я взял ее за цоколь и принялся аккуратно тереть стеклянную колбу о шершавый скол гранитного валуна. Через некоторое время под пальцами коротко хрустнуло. Стекло лопнуло, рассыпавшись мелкими осколками. Поднеся лампочку к глазам, я облегченно перевел дыхание — нить накаливания осталась целой.