Евгений Худаев - Стриптиз для одинокой женщины

Дед Митяй понял, что ворюга ловко выскальзывает, уходит от наказания. Обидно.

– Если я тебе разрешил дровами пользоваться, что ж, ты кум, по ночам, ко мне шастаешь, как разбойник? – пытаясь разоблачить подлого вора, Митяй задал куму провокационный вопрос.

– Так днем-то больно жарко, чего зря потеть. Вот, я, по прохладке решил зайти, – продолжал выкручиваться Колыванов.

– Хорошо, вот, при всех сейчас говорю. Кто еще захочет, по прохладке зайти ко мне, во двор за дровишками, шарахну из ружья! – дед Митяй потряс двустволкой в воздухе.

– Ну а печь твоя, здесь к чему? – вмешался участковый, все еще ничего не понимая.

– Так Митяй, диверсант этакий в поленьях патроны закладывает. Шутник, гангрена его за ногу! Я без всякого топить печь начал. Сидим всем семейством ни о чем плохом не подозреваем, в доме тепло уютно, и тут, как бахнуло! – начал объяснять Колыванов.

– Митяй, ты зачем патроны в поленья закладываешь? – переключился участковый на виновника переполоха в деревне.

– Мои дрова, чего хочу, того с ними и делаю, – огрызнулся Митяй, буравя злыми глазами кума подлеца.

– Но, но! Ты полегче это! Здеся ты, с властями говоришь напрямую, а не соседом… – пригрозил участковый, надвинув фуражку на самые глаза, для суровости внешнего вида своего, правда, потом ему пришлось задирать подбородок вверх, чтобы хоть что-то было видно из-под козырька.

– Дровишки у меня воровать стали. Ну, я сурпризу приготовил ворам. Заодно узнал, кто воровством промышляет у нас на деревне, – признался Митяй.

– Пущай печь у меня теперь восстанавливает, гангрена его за ногу! – закричал в праведном гневе Колыванов.

– Тебе Егор, печь в ближайшее время не понадобится, – как-то нехорошо улыбнулся участковый, до которого наконец дошла суть происшедшего шума в деревне.

– Как это не понадобится? – удивился Колыванов. – Чего это не понадобится?

– А вот так. «Закрою» я тебя за воровство дров. Надоел ты мне уже. Знаешь, сколько на тебя жалоб написали? На тебя и на братьев Башмаковых, – Участковый начинал злиться, – Еще одно художество и вам всем, полный писец! Ясно? Сейчас все по домам расходитесь, а завтра тебя, Колыванов, и братьев Башмаковых жду у себя, в кабинете.

Егор Колыванов обреченно кивнул головой и пошел со двора.

Участковый повернулся к братьям Башмаковым, но тех уже и след пропал.

– А тебя дед арестую, как террориста-подрывника. Не посмотрю, что годами старый! – переключился участковый на Митяя и погрозил ему кулаком.

– Да, меня вообще, наградить за это надо, – ерепенился дед Митяй. – Я свой способ борьбы с ворами возьму и запатентую. Еще и денежку получать буду, когда победу над криминалом, во сем мире одержим…

– Я тя, в тюрьму запатентую, хрыч старый! Шуму из-за тебя скока поднялось по всей деревне, гангрена твою мать! – ругнулся участковый напоследок, для порядка.

Дрова у Митяя больше не воровали. Дед на этом не успокоился. На своих дровах вывесил две таблички угрожающего содержания. На первой табличке, рукой деда Митяя было начеркано корявым, но разборчивым почерком:

«АСТАРОЖНО!!! ДРОВА ЗАМИНИРОВАНЫЕ».

Затем для большей жути дед Митяй собственноручно попытался нарисовать череп. Так как деду никакого опыта в рисовании не имел, картинка вышла не совсем такой, какую он хотел изобразить. Вместо человеческого черепа, вполне привычного для людского глаза, получился вытянутый череп, больше подходящий для черепа не то лошади, не то осла.

– Ничего страшного, сойдет и так… – сам себя успокоил дед Митяй.

На второй табличке, которую дед повесил рядом с первой, надпись была написана по-немецки:

«АCHTUNG MINEN!».

Дед случайно нашел эту табличку, роясь у себя в сарае. Откуда она у него взялась, он уже и сам не помнил, да особо по этому поводу и не заморачивался.

– Чудило старое, чтож ты, нас, перед соседями позоришь надписями своими дурацкими! – закричала из окна дома, жена Клава, увидев художества деда.

– Цыц зараза! Не смей в мои дела лезть! – на этот раз дед Митяй не собирался уступать жене. – Занимайся лучше своими бабскими делами, а сюда не встревай!

По агрессивному поведению деда, баба Клава поняла, что ничего не сможет добиться, но и отступать так просто она не хотела.

– Вона, панакалякал на доске с ошибками, двоешник несчастный… – вставила баба Клава злорадно.

– А здеся, сильно грамотным не надо быть, – очень даже официально отвечал дед Митяй. – Главное суть понятна и ясна, для любителей шастать по чужим дворам. Меня участковый Могила, очень сурьезно предупредил, что если не будет на дровах предупреждающей воров надписи, о последствиях их грязных делишек, то это может соответствовать, с моей стороны, акту терроризма. Вот, теперь все наше ворье… Тьфу, чтоб у них руки поотсыхали, поставлено мною в известность о суровых последствиях воровства дров.