Александр Паваль - Путешествие в 16-ю республику. Авантюрно-приключенческий роман

– О, Олья! Плиз, дринк! О, бьютифул руси! – Он буквально выпрыгивал из штанов от желания. Мальвина отпила добрую половину порции и закурила «Мальборо» в ожидании дальнейших событий. Она совершенно не переживала по поводу возможного опьянения и изнасилования. Ибрагим был не в ее весовой категории, и опыт общения с мужчинами подсказывал ей, что опасаться нечего. Единственное, что смущало, так это отсутствие закуски. Виски, как и всякая самогонка, гораздо крепче водки, а пачка сигарет превращала дальнейшую выпивку в тяжелое похмелье. Дождавшись, когда Ибрагим на секунду прервал свои излияния о красивой русской женщине, она, как могла, объяснила ему, что комплиментами сыт не будешь.

– О, сори, сори! – засуетился турок и схватил телефонную трубку. Пока он разговаривал с баром, Маля допила фужер и задумалась. Оставаться в номере ей не с руки. Неизвестно, что там Кэт наболтает, и что подумают остальные. Как ни хотелось долларов и виски, но выставлять себя проституткой казалось полным безрассудством. Вдруг руководитель узнает? Ведь с Кэт станется, может и нашептать. Да и Сереге давать отставку вроде еще рановато. Однако, и турок – вариант заманчивый… Немного поразмыслив, Маля пришла к выводу, что лишних свидетелей неплохо бы ввести в заблуждение о своих намерениях.

Ибрагим кое-как объяснился по телефону и с елейной улыбкой подсел на краюшек дивана рядом с «бьютифул руси».

– Олья! Олья! – почти стонал он, закатив черные глаза. – Ай эм гуд мэн! Ю лив ин май рум.

При этом его волосатые руки то сжимались в кулаки, то ерзали по брюкам, то порывались дотянуться до Малиных колен. Он никогда не сталкивался с гордыми русскими красавицами и не знал, как вести себя. Его английский словарный запас иссяк на уровне общения с женщинами по заказу. Здесь же оказался совсем иной случай. Турок явно понимал, что перед ним не проститутка. Как истинный бизнесмен, торгующий товар, Ибрагим ощущал себя словно на закрытом аукционе. По его законам все присутствующие должны написать свою цену на листке, вложить в конверт и передать аукционисту. У кого сумма окажется большей, тот и выиграл торги.

Турецко-подданный очень хотел выиграть. При одной мысли, что, вернувшись к себе в Стамбул, он расскажет друзьям, какая женщина лежала у него в постели, нервная система начала давать сбои и рассудок терял контроль над телом.

Упав на колени, мужчинка схватил Мальвину за обнаженное бедро.

– Но, но! – Импозантная сбросила волосатые руки с кружевных колготок и пыталась одернуть слишком короткую юбку.

– О, Олья! Олья! – Турок раскачивался, стоя перед ней на коленях. – Ай лав ю!

Он вытащил из кармана сто долларов и положил банкноту Мальвине на бедро. Это твое – показал жестами Ибрагим, дай только погладить ногу.

– Что, только погладить? – Наша красотка удивленно приподняла брови.

– Ес! Ес! – кивал вспотевший коммерсант.

– Сто долларов, – Маля показала на бумажку, – чтобы погладить одну ногу?

– Ес! Ес! – стонал бедный турок.

– А если две ноги? – Импозантная указала своими прелестными пальчиками, – тогда двести, да?

– О, ес! Ес! – Ибрагим повалился ей на колени, обхватив аппетитные икры ножек.

Мальвина вжалась в кресло. Дело принимало нешуточный оборот. Турок прямо обезумел. Он что-то лепетал, ерзая головой между чашечками колен. Маля еще сильней стиснула ноги. Коммерсант стал лепетать громче, пытаясь продвинуть голову вглубь бедер.

Он мне точно лысиной под юбку залезет, подумала Импозантная. Черт! Какие страстные эти турки! Никак не ожидала. Хорошо, что не носят серег в ушах, как в старину. А то бы все колготки изодрал!

Она пригнулась и сжала ноги, обхватив их руками. Ибрагим отпустил икры и начал что-то быстро говорить, размахивая руками. Он уже не пытался работать головой.

В этот момент постучали. Может, Кэт вернулась, испугалась Маля. Быстро разжав ноги, она поправила юбку и отодвинулась вглубь кресла.

Ибрагим упал лицом на ковер, ударившись лбом о низ кресла. Потом чуть отполз и поднялся с колен. Шатаясь, он одуревшими глазами смотрел на советскую туристку. Лицо его и шея были пунцово-красными, а уши – рубиновыми. Галстук на их фоне выглядел блеклой тряпкой. Остатки прически торчали клочьями волос в разные стороны. Турок зажал ладонями уши. Потом отпустил. Потом снова зажал, словно делал компресс. Не отводя округленных глаз от Мали, он выдохнул:

– О, руси вумен! Крейзи лав!

В дверь постучали еще раз. Пошатываясь, растрепанный мужчина пошел выполнять обязанности хозяина комнаты.