Дальний - 8-й день недели

От Евгения Васильевича не ускользнул сарказм в голосе собеседника. Однако чекист лишь скривил губы и снова обрёл невозмутимое выражение лица.

– Совершенно верно, Александр Дмитриевич. Вам как руководителю следственной группы я уполномочен сообщить, что данным происшествием будет заниматься Федеральная Служба Безопасности. Сами понимаете, это… скажем так… нерядовой случай возгорания. А также учитывая личность владельца дома… Уже сформирована специализированная оперативная группа… собственно, сейчас вы её и видели.

– Ага. Видел. – Марченко расслабленно смотрел на фруктовый сад, уже абстрагировавшись от ситуации. И молчал.

А что я могу сделать?

Евгений Васильевич сощурился, проследив за его взглядом. Однако ничего интереснее, кроме раскинувшегося впереди фруктового сада и расположенной за ним конюшни, увидеть не мог. Однако почувствовал лёгкое беспокойство из-за непредсказуемого поведения полицейского. Непосредственность того обескураживала. Откуда чекисту знать, что Марченко просто находится в состоянии повышенного желания послать всё и всех на три весёлых буквы.

– Приказ о вашем отстранении от расследования находится…

Но ему не дали закончить:

– Желаю удачи и поскорее поставить в этом деле жирную точку.

Евгений Васильевич несколько секунд наблюдал за удалявшейся спиной следователя, затем спохватился:

– Александр Дмитриевич!

Тот остановился и обернулся к спешившему фсбшнику.

– Александр Дмитриевич, совсем забыл… а что вы увидели в доме?

Но напускное безразличие прозвучало излишне фальшиво.

Марченко внутренне напрягся, однако внешне оставался спокойным и невозмутимым.

Вот козёл. Как-будто что-то знает.

– Да много чего. – Он пожал плечами. – Руины, угли, пепел.

Евгений Васильевич, однако, не сводил пытливого взгляда.

– И всё?

– Всё. Дальше входа пройти не удалось. – И добавил, как само собой разумеющееся. – Слишком жарко и опасно.

По лицу чекиста проскользнула тень разочарования.

– Ну чтож… в таком случае не смею вас задерживать. Ах… да, Александр Дмитриевич! – Фсбшник просиял. – Пустая формальность, но всё же… вам нужно написать рапорт.

Марченко напрягся. Собеседник имел странный способ общения «забыл-вспомнил».

– Какой рапорт?

Евгений Васильевич приблизился и слегка наклонился.

– Скажем так: рапорт об увиденном. Всё, замеченное внутри, надо описать. – Он виновато вздохнул. – Я понимаю, мои слова на первый взгляд кажутся пущей бессмыслицей. Но это крайне важно для нас. Ведь вы первый, кто вошёл в дом.

Возражать не имело смысла и Марченко согласился.

– Окей. Сделаем.

Сходите туда и опишите то, что я увидел, сами! Фсбшники, блин…

Евгений Васильевич подождал, пока следователь отойдёт на достаточное расстояние, затем достал телефон и набрал номер.

– Михаил Германович, это Попов. Утро доброе. – Затем спохватился. – Хотя, какое оно доброе.

– Попов, давай ближе к теме. У меня сейчас оперативка. – Голос в трубке явно не был намерен затягивать разговор. – Что у тебя?

Евгений Васильевич недовольно поморщился, одновременно удовлетворённый тем, что непосредственный начальник не имеет возможности его лицезреть.

– Михаил Германович, докладываю. Тут руководитель следственной группы шустрым оказался, и успел побывать в доме Быстровых до нашего приезда. Правда, не совсем понятно, как ему это удалось. Потому что ближе десяти метров к строению подойти невозможно: жар адский!

– Действительно, странно. – Согласился собеседник в трубке. – А ты уверен, что это имело место быть?

– Абсолютно. – Евгений Васильевич нисколько не сомневался. – Сам наблюдал его выходящим из дома.

– Ладно. Допустим. Что он видел? – голос Михаила Германовича резко посуровел.

– Утверждает, что ровным счётом ничего. – Продолжил Евгений Васильевич. – Мол, было слишком жарко и ему пришлось вернуться.

– Это хорошая новость, – напряжение в голосе Михаила Германовича быстро спало.

– Но… – Евгений Васильевич замялся, не желая продолжать. Однако понимал, что смолчать не имеет права.

– Что «но»? – Собеседник рявкнул привычным тоном. – Попов, не тяни кота за хвост. Ты же знаешь, что я этого не люблю!

Евгений Васильевич вздохнул и продолжил:

– Со слов членов группы, например, судмедэксперта, этот опер пробыл в доме не менее получаса.

– Я понял, к чему ты клонишь. – Михаил Германович явно раздосадовался. – Надеюсь, он уже отстранён?