Валерий Поволяев - До последнего мига

Уха получалась крепкая, наваристая, те, кто её пробовал, обязательно просили налить дополнительную порцию.

Около базы всегда вертелись чайки — горластые, наглые, здоровенные, они, видя Батманова, всегда истошно орали, требовали еды. Особенно много крика было, когда Батманов вытаскивал из реки сеть — хоть ватные затычки в уши вставляй, — чайки буквально пикировали на сеть, не боясь человека и орали, орали, орали, гадили на лету и снова орали… А вот одна чайка — некрупная, похоже, из другой породы, а может быть, даже из других краёв, хитрая, с серым клювом и живыми бусинами глаз, никогда не суетилась, не орала, поглядывала на своих соплеменниц с каким-то насмешливым спокойствием и не кидалась оголтело к сети. Батманов приметил эту чайку: интересно стало, что это за особа и чем она питается?

Через несколько дней он засёк чайку за промыслом: резко взмахивая крыльями, она повисла над рекой, хваткими когтистыми лапами подцепила край сети и стала перебирать её, вытягивая на поверхность. Неожиданно увидела мелкого харюзенка, застрявшего в ячее, деловито крякнула и сунула голову в воду. Скрылась вместе с крыльями. Сидела в воде она довольно долго, вытаскивая рыбёху из сети, потом пробкой вылетела на поверхность и тут же взмыла в воздух, держа харюзенка в клюве. Батманову оставалось только подивиться сообразительности чайки.

Рекс также внимательно наблюдал за птицей. Батманов потрепал его за твёрдую холку:

— Нам бы с тобой такие мозги!

Осенью зарядили дожди — долгие, нудные, землю они расквасили так, что даже в броднях не везде можно было пройти — человек проваливался по грудь.

У Батманова кончились сигареты, а без курева мужику, как известно, бывает совсем невмоготу, без сигарет хуже, чем без воды и без еды. Без курева мужик бывает раздражён так, что к нему лучше не подступаться.

Можно было, конечно, напрямую, через гольцы, смотаться к себе в деревню за куревом, но это — сутки хода туда, сутки хода обратно, а кто будет стеречь дорогое артельное имущество?

Дожди кончились — прижали холода, земля отвердела, теперь, чтобы смотаться в деревню, хватило бы одних суток на дорогу туда и обратно, но Батманов не мог бросить имущество, которое оберегал. Тем более к нему уже дважды наведывались сумрачные люди на двух машинах, Батманов выходил к ним с ружьём, натыкался на цепкие напряженные взгляды — приезжие оценивали его самого, пятизарядное ружьишко его, когда же рядом с Батмановым оказывался Рекс, отводили глаза в сторону:

— Извини, мужик. Мы это… мы дорогу подзабыли, проскочили поворот. Заплутали малость…

Слышал Батманов, что в здешних золотоносных реках объявились ещё две старательские артели, и за Хальмерью, в тамошних горах, кое-какие людишки, кроме акционерного общества, чьё имущество стерёг Батманов, также пробуют копать рудное золото, а ни оборудования нужного, ни денег, чтобы это оборудование купить, у них нет, вот они и решили присмотреться к базе, где сейчас находился Батманов.

И не база была им интересна вовсе, а склад.

Машины разворачивались и уходили.

Можно было, конечно, у этих цепкоглазых мужиков попросить курева, но Батманов не хотел что-либо брать у них, да потом натура его была такова, что он вообще не любил одалживаться. Так что базу покидать нельзя, надо ждать, когда приедут свои. А свои, как на грех, задерживались, по рации связаться с ними также не было никакой возможности, в период дождей сдохли батарейки, поэтому оставалось только ждать.

По ночам ему снилось, что он курит, и тогда такое блаженство разливалось по лицу Батманова, что с него можно было писать портрет счастливого человека; просыпался же Батманов в поту, беззвучно шевелил в темноте губами, кряхтел, подхватывал ружьё и выносился на улицу смотреть, как там подопечное имущество? Рекс тут же оказывался подле хозяина, тыкался влажным холодным носом в руку, словно бы докладывал: «Всё в порядке!»

Батманов и так знал, что всё в порядке. Если бы этого порядка не было, Рекс вряд ли смолчал бы — давным бы давно подал голос и сообщил хозяину, что происходит; если же умный Рекс молчит, то значит — всё в порядке.

Даже если к базе подойдут волки, он всё равно будет молчать, поскольку считает: волки — это его забота, а не хозяина.

Курить со сна хотелось так, что Батманов даже сворачивал из клока газеты цигарку и пробовал дымить, но от этого скверного дыма и него глаза белели, начинали вращаться в разные стороны, будто «разнополые» атомы, а в лёгких возникала боль. Тьфу!