Дмитрий Пшеничный - Превосходство

Но в последнем рейде всё пошло из рук вон плохо, да и старина Ян как будто был уже не тот. За два с половиной месяца скитаний по бассейну, «Кокетка» встретила всего пару судов, которые могла бы сделать своей целью, да и те упустила в силу разных причин – то хода не хватило, и жертва попросту ушла по ветру, что для команды было настоящим позором, то духу и решимости у самого капитана. В результате на корабле начали подходить к концу запасы пищи и пресной воды, и Баккер приказал взять курс на Ямайку, бывшую на тот момент ближайшей землёй относительно судна. Тогда же он окончательно закрылся в своей каюте, и с тех пор покидал её крайне редко, ещё сильнее разгорячив на борту недовольство и злые слухи о капитане, якобы жрущем целыми днями ром у себя взаперти и окончательно обезумевшем. По дороге в Порт-Морант судно попало в небольшой шторм, изрядно его потрепавший, а затем и едва не погибло в бухте залива Каноэ, куда зашло для ремонта и пополнения припасов, чудом избежав затопления и уничтожения волной цунами, которая в том районе, на счастье людей на «Кокетке», была гораздо меньше обрушившейся на Порт-Ройал.

Таким образом, как уже отмечалось выше, после ухода с Ямайки команда вновь предстала перед выбором о том, куда плыть дальше, и эта дилемма снова стала очередным яблоком раздора, ухудшив и без того тяжёлую ситуацию, связанную с отношениями в коллективе. В конечном счёте общим голосованием было принято решение о курсе на Багамские острова – идея заключалась в возвращении на Нью-Провиденс, откуда «Кокетка» и отправлялась в это неудачное плавание, с поправкой на то, что по пути, если им повезёт, они, возможно, всё-таки захватят хотя бы какую-нибудь маломальскую добычу. Примечательно, что Баккер на собрании вообще не присутствовал – решение было согласовано большинством и утверждено Мейсоном, который по законам, принятым на корабле, в любом случае имел право наложить вето на отказ капитана, даже если бы он последовал.

Нэш, впрочем, старался держаться подальше от всех споров и склок на тему сложившегося положения, тем более, будучи человеком новым и не знавшим всех подводных камней и причин конфликта. Он добросовестно выполнял те поручения, которые ему выдавались, демонстрируя недюжинные способности и знания в области управления судном, чем немало удивил всех членов экипажа. Пару раз он даже выступал в роли штурмана и помогал так называемым «офицерам» определиться с текущим местоположением корабля или лечь на нужное направление.

Офицерами на «Кокетке» называли людей, стоящих чуть выше рядового члена команды – в их число входил Мейсон, боцман Перри, пушкарь Хьюэт и понимавший в лекарском деле ирландец Уилсон. Никаких воинских званий у них, конечно, не было, офицерами они стали не по королевскому указу, а решением большинства.

Одним из поздних вечеров, спустя несколько дней в открытом море, Нэш, как и в прежние дни, сидел на баке в компании своих друзей: Энди, Ника и ещё одного грубоватого с виду, но честного в душе молодого моряка по имени Льюис Брэбэм. Энди лениво тасовал в руках старую, давно пожелтевшую от постоянной сырости колоду. Николас с довольным видом обхватил губами круглую бутыль с элем и уже готовился сделать очередной глоток, когда Энди сказал:

– Ну что, парни, ещё одну?

– Сдавай. Эта партия моя, точно вам говорю, – азартно проговорил Льюис.

Нэш устало и равнодушно смотрел за тем, как Энди перебирал в руках карты всех мастей, всякий раз с некоторым трепетом касаясь тех, что относились к пикам. Вдруг он спросил:

– Может, всё же зажечь пару свечей? Не видно же ни черта.

– Том, тебе сколько раз ещё повторять? Есть правила. После восьми – никакого света на палубе, – раздражённо ответил Энди.

– Да какие там правила… Ты один только их и выполняешь.

– Ладно, Нэш, не бурчи. Энди прав, а ты ещё человек новый и зелёный, так что сиди и не рыпайся, и слушай то, что тебе старшие говорят, – вступился за приятеля Ник.

– От луны и так света как от камина, чего раскудахтались, – буркнул Льюис, целью которого было как можно скорее начать игру.

Энди начал сдавать карты, кладя по одной перед каждым поочерёдно. Ник вновь громко хлебнул, немного поперхнулся, а затем грубо сказал:

– А вообще парень прав. Такого дерьма на нормальных кораблях не бывает. Да вспомнить Тейта того же – разве терпел бы он такое? В миг всех, кто статьи нарушает, перевешал бы к чертям свинячим.

– Ну, скажешь тоже, – пробубнил под нос Энди, – Тейт, не Тейт… как будто ты с ним плавал…