Максим Никонов - Три дня в Канкуне

Миша под ударом. Если Борис его уволит и Миша не найдет работу в течение нескольких месяцев, ему придется продать взятый в рассрочку дом. Крах надежд. А работу сейчас не найти, даже в Вашингтоне.

Я был старше моего брата на пять лет и в детстве всегда защищал его. Теперь было понятно, почему Михаил изменил свои планы и вытащил меня сюда. Мой брат впал в детство.

Мы шли вдоль берега океана. Трактор, собирающий пляжный мусор, вежливо пропустил нас, тракторист приветливо помахал рукой. Солнце пекло нещадно, и голова опять плыла.

– Смотри, баклан. Не спугни.

Пеликан сердито повел на нас глазом и уплывать не спешил. Она присела на корточки и потянула меня за руку. Куда? На тот край бесконечности, плескавшей свои воды с покачивающимся пеликаном у наших ног. Я послушно присел рядом. От ее волос пахло летом и соленой водой и еще чем-то, от чего хотелось петь и выть.

Пеликану не понравилось мое соседство, он отплыл на десяток метров и, оставшись недовольным достигнутым результатом, тяжело взмахнул крыльями, взлетел и исчез за верхушками пальм.

– Ты такой большой, неуклюжий…

К кому эти слова относились? Конечно же, к баклану-пеликану. Просто солнце напекло голову, и в нее лезли неправильные мысли.

Рука моя удерживала ощущение ее пожатия, когда она потянула меня присесть рядом с собой, чтобы поклониться этой ленивой глупой птице. Ничего пеликан этот не понимает, ни в запахе солнца, ни в запахе моря, хотя всю жизнь провел в их волнах. Вот если бы его в Нью-Йорк отправить, вот это было бы да! Он бы там обалдел – от кормежки и многомиллионного внимания интернационального народа. Дурная она птица. Баклан, одним словом.

Катер протащил парашют с привязанным к нему пассажиром. Тот радовался, размахивал руками и ногами и свистел во всю силу своих легких. Мы тоже помахали ему вслед. Группа чаек, захвативших кусок побережья, недовольно расступилась, предоставляя дорогу старшим по разуму братьям. Один из которых, не буду указывать пальцем, был точно глупым бакланом.

– Борис не дает мне развода, – неожиданно сказала она. – Мы давно уже не живем вместе. Я вернулась в Нью-Йорк. Вы ведь тоже оттуда?

Хорошо, что она задала этот простой и, по сути своей, повторный вопрос. Мне нужно было время, чтобы переварить услышанное.

– Да, я работаю в сити.

– А какие места вам особенно нравятся?

– Особенно?

Действительно, какое место мне особенно нравится в городе Нью-Йорке? Я ответил прямо.

– Мексиканское побережье.

Она рассмеялась.

– Мексиканское побережье в Нью-Йорке? Это такой ресторан? Где же он находится?

– Эээ… Недалеко от Канкуна.

Набитого глупыми толстыми бакланами, болтающими с очаровательными девушками. Потом их обжаривают в кипящем масле и подают на ужин на тарелочке с голубой каемочкой, чтоб неповадно было.

Мы дошли до конца пляжа. Дальше побережье заросло малорослыми деревьями, перед которыми были навалены кучи песка. Трактор обогнал нас, добавил еще немного мусора в эти кучи.

– Давайте возвратимся через бассейны, а то нас потеряли, наверное. А кем вы работаете в Нью-Йорке?

Мы опять перешли на вы.

Обратный путь получился намного короче. Но у него был свой плюс – бар, возле которого в тенечке расположилось несколько заманчивых столиков. Голова тоже немного охладилась. А будоражащий запах волос остался. Так же, как и ясные светлые глаза. Говорили мы в основном про Нью-Йорк, про общие любимые и нелюбимые места. И еще про что-то, очень важное и не запоминающееся.

Когда мы вернулись, обстановка в шезлонгах опять изменилась. Вся компания была в сборе. На этот раз в центре красовался пластиковый квадратный стол со стульями. Четверо мужчин играли в карты. В ту игру, в которую играют только русские и сербы, – преферанс. Я, кстати, не был исключением. Еще две девицы устроились рядышком. Игрокам пришлось приостановить игру для очередного представления. На этот раз это был Борис, муж Жени, собственной персоной. Девушки назвались Анитой и Катериной. Впрочем, их имена я тут же забыл.

Потом девушки исчезли, переодеться к вечеру, и мы с Женей сели на освободившиеся места, заняв позиции слева и справа от Мишки. Без смущения заглядывали в его карты и друг другу в глаза. У нее они были, как всегда, спокойные со смешинками. У меня же, уверен, в глазах одни черви забубенные.

– Мне надо на минутку, сейчас вернусь. Максим сдаст за меня, если вы не против.