Софья Андреева - Урожай. Лесная сказка

– Господин Астар! – так обращалась к колдуну крашеная девка-телеведущая.

Колдун вздрогнул, глянул на бабу через плечо недобро, но остановился.

– Куда ж вы так скоро, батюшка! Погодите минутку, я вам еще яблочек с собой заверну, – речитативом завела торговка, – да вы уж простите меня, грешную, не серчайте. Я как вас увидела, точно думаю – он. Мы ж ни одного вашего сеанса не пропустили, как не узнать! На днях, помню, рассказывали вы о телах… слово-то запамятовала, то ли островных, то ли острожных, которые есть у каждого, но только их не видно, вот примерно как исподнее.

– Астральных, – поправил колдун, поморщившись.

– Точно! – обрадовалась баба. – Так вот – все правда. Как сказали вы, чую я – есть у меня это тело, живет вместе со мной и чувствую я – радикулит у него разыгрался…

– Короче! – остановил бабу колдун и, склоняясь к ней через прилавок, тихо спросил. – Что надо?

– Дык, это… – растерялась тетка. – Не откажи, батюшка, заедь в гости. Наши бабы ой как рады будут, пирогов напекут, зайчатины потушат. У нас в деревне поди в каждом доме о тебе слыхали, да чудеса твои на себе испытывали.

– Ясно, – потеряв всякий интерес к бабе, зазывавшей его в неведомую деревню, колдун снова собрался уйти. Но торговка оказалась проворной, нырнула под прилавок, выскочила рядом и уцепившись за рукав, продолжала умасливать:

– Баньку истопим, ночевать оставим. У нас ночью хорошо-о, тишина, отдохнешь маленько. Вон какой замученный – и лица-то нет!

Колдун машинально схватился за лицо – будто оно могло быть не на месте и, похоже, разозлился.

– А еще что? – сурово поинтересовался он. – Баньку? Ночевать? Может, и поколдовать?

– Да чуть-чуть совсем! – обрадовалась тетка такой понятливости колдуна. – Всего-то мужиков от пьянства заговорить!

На этот раз колдун выругался уже вслух, отдирая от себя бабу.

– Иди, мать, – процедил он, – торгуй яблоками. – И вдруг рассмеялся, заливисто, заразительно. – Это ж надо! Мужиков от пьянства! Да что, у вас в деревне, своей ведьмы, что ли нет?

Торговка, поджав дрожащие от обиды губы, долго смотрела вслед уходящему колдуну. В телепередаче он был другой – вежливый, внимательный, выслушивал жалобы, читал письма, советы раздавал и звал обращаться, если что. А как дело дошло до помощи, так послал и платочком помахал.

– Да не расстраивайся ты, – утешали бабу товарки по рынку, – подумаешь, птица!

– Все они такие, столичные! – поддакнула случайная покупательница из местных, – На хромой козе не подъедешь.

– А что у вас с мужиками, так плохо? – спросила еще одна, совсем старая бабушка, стоящая неподалеку с пучками зелени. – Так вы б и правда, сходили к Анне, лесничихе, она эту беду легко поправит.

– К этой ведьме?! – возмутилась торговка и, не обращая внимания на сочувствующие взгляды и насмешливый шепоток, побежавший по рядам, стала паковать свои корзины.

Торговли нет, так чего время тратить попусту? Лучше повидло сварить!

Погода в этом году стояла ровная, теплая. Согреваемый солнечными лучами и поливаемый ночными дождями лес рос и зрел в свое удовольствие. Влажный воздух его давно пропитался густым запахом сочной листвы, к которому примешивались ароматы лезших из-под пней грибов, наливающейся соком волчьей ягоды, калины, рябины, терпкий дух дубовых стволов и свежесть сосновой смолы, собирающейся каплями на медово-оранжевой коре. С опаской оглядываясь по сторонам, по едва заметной в зарослях черники тропке ступал колдун, старательно перешагивая шишки и выпирающие из земли корни, которые распустили повсюду деревья с широченными, в два обхвата стволами, корявые, темные. Ему никак не удавалось отделаться от мысли, что они следят за ним, в любой момент готовясь поставить подножку. Но великанам не было дело до бредущего мимо них человека. Зато веселая молодая поросль развлекалась вовсю: щекотала листьями за шею, выставляла ветки прямо перед глазами, укладывалась вдруг поперек тропки так, что приходилось, задрав полы плаща, обходить ее, продираясь через черничник. От земли волнами поднималось накопленное за лето тепло и колдун, зачем-то обрядившийся с утра в кожаный плащ, взмок, пока, обойдя все препятствия и преодолев бесчисленное количество закрут и поворотов, не оказался на обросшей по контуру осинами поляне, посреди которой высился ровный двухметровый частокол, над котором лишь ненамного поднималась крыша приземистого домика, поросшая ежевикой. На коньке крыше вольготно разлегся вырезанный из старой коряги кот, обнимающий воронье гнездо. Птица в нем сидела настоящая.