– Вечно тебе что-то мерещиться. Все приготовлено как обычно. Не нравится? Посмотрим, как ты сготовишь, когда придет твоя очередь жариться у котла и таскать воду.
По истечении еще нескольких дней экспериментов, пара испытателей заметила, что теперь им реже приходиться пить, чтобы пополнить запас влаги, быстро теряемой на жарком солнце. Да и сил, словно стало больше.
– Так, рога с копытами у нас не выросли, значит и для людей подходит этот волшебный камушек. Надо бы и других порадовать его вкусом, вот только больно уж у нас не любят перемен.
– А давай положим его в котел незаметно, а когда все привыкнут, то расскажешь про него на совете племени.
Фарух понимала, что предлагаемый девочкой вариант звучит заманчиво, хотя доля риска все же есть. А вдруг кто-то заметит и подумает недоброе? Но уж очень не хотелось ей вступать в длительные споры с упрямыми соплеменниками и в очередной раз доказывать очевидное. Будь что будет, решение было принято. В тот же вечер Айна взялась помогать подбрасывать сучья в костер и, улучив момент, когда никто не смотрел на нее, бросила в общий котел щепотку заветного порошка. Очевидно, доза была столь мала, что никто даже не заметил. Камушки, принесенные из пещеры были недостаточно велики для общинного котла. Вот-вот они должны были закончиться. Пора было пополнить запасы, но старенькой Фарух не осилить дальний путь к пещерам, а идти туда одной девочке очень не хотелось. Только они решили между собой, что пора раскрыть секрет новой приправы перед всем племенем и проводить отряд мужчин с корзинами за большей порцией нужного камня, как в тот же вечер Айна попалась на «месте преступления». Чья-то рука вцепилась в ее зажатый кулачок, занесенный над котлом с варевом. Мертвая хватка не ослабла и потом, пока маленькую преступницу тащили к хижине вождя. Со всех сторон пополз осуждающий шепот: «Такая кроха, а уже всех ненавидит. Видно, злые духи вселились в нее. Это надо же додуматься… отравить все племя. Вот звереныш. Даже родную мать не пожалела.» страх окутал селение, как паутиной. От неожиданности несправедливых обвинений девочка онемела. Она только старалась не упасть, подстраиваясь за быстрым темпом взрослых ног, тащивших ее к главному дому в селении, да растерянно хлопала длинными ресницами огромных, ставших еще больше от испуга, зеленоватых глаз.
А теперь я попробую угадать, каким ты представляешь себе вождя. Наверное, ты думаешь, что он скорее в годах, чем молод, ведь вождь должен быть мудрым. У него суровое лицо с густыми бровями, вечно нахмуренными от обилия дум. Взгляд пронизывает холодом и сулит строгое, но справедливое наказание за любой проступок. Вождь мало говорит, каждое его слово, как печать на указе и обжалованию не подлежит. У него густая, длинная борода и он восседает на возвышенном месте.
Отлично. Ты почти все видишь именно таким, как оно и было, вот только бороду придется убрать. Ну и исправить окончания, поскольку вождем была женщина. Да не просто женщина, а мать Зулы. В те далекие времена царил матриархат, во главе племен стояли женщины, отводя мужчинам роль охотников и воинов. Тебе может показаться странным, но никому и в голову не приходило оспаривать этот порядок. Так повелось испокон веков.
Ягда была женщиной средних лет, пережившей смерть пятерых своих детей, умерших от различных болезней, потерявшей мужа и заменившей его молодым, отважным воином. Впрочем, и с ним, ставшим отцом ее единственной уцелевшей дочери, Ягда не долго прожила в мире и покое. Вот уже несколько месяцев, как он таинственно исчез из племени, после яростной схватки с властной женой. Жители деревни судачили о какой-то романтической истории, но никто не вдавался в подробности, опасаясь навлечь на себя гнев главы рода, у которой везде были свои уши.
Девочка предстала перед испепеляющим взглядом правительницы. Та восседала на большом плоском камне, покрытом шкурой медведя, в обычной позе жителей деревни. Мы бы сказали, что она сидела по-турецки, но Турции тогда не было и в помине, так что это название, увы, не подойдет. Впрочем, не будем отвлекаться на мелкие детали. Айна понимала, что спасти ее может только чудо. Пока ей не дали возможности объяснить происшедшее, к ней даже не обращались. Женщина, поймавшая девочку у котла, кратко изложила суть дела. Повисла невыносимая пауза, давившая на испуганного ребенка сильнее любых криков, к которым она была готова. Зула, притаившаяся за спиной матери, что-то торопливо нашептывала ей и время от времени злорадно выглядывала из-за густой копны материнских волос, сияя от переполнявшего ее чувства победы. Свое, неуместное по ситуации, ликование она периодически прикрывала маской озабоченности.
Читать дальше