Ирина Парфёнова: Айна. Приключения доисторической девочки

Он отхлебнул из чаши, вздохнул, и продолжил: « Вот только зверей зазря не обижали, ведь они нам родня. У каждого рода свой зверь прародитель, которому покланялись. Да что там говорить, тогда даже их язык все понимали.»

«Так зачем же вы ушли из леса и начали строить дома?» – спросил самый старший мальчонка. «Трудная штука жизнь, иной раз заставляет нас делать то, что совсем не хочется, но иначе не выжить» – задумался старик, погрустнел и продолжил, спустя несколько минут: «Теперь уж трудно вспомнить, как все происходило. Казалось, что крыша над головой будет надежнее развесистых веток в лесу (в пещерах мы спали лишь в сезон дождей), а ячменное поле да стадо коров помогут прокормить всех в нашем племени. Поначалу, так оно и было. Вот только тяжкий труд отнял все наше время. Люди перестали замечать звезды в небе и песни птиц в лесу, а уж язык зверей и совсем забылся. Чуть только стали появляться запасы, как на нас обрушилась новая беда. Начались набеги грабителей и пришлось учиться воевать. Эх, не надо было уходить из леса, не надо…»

Дети посидели еще немного и, поняв, что продолжения не будет, молча разошлись по своим домам. Деревня стояла на краю бескрайнего леса, а с другой стороны крайними домами упиралась в пологий берег широкой реки. И лес и река, как заботливые родители продолжали подкармливать своих «детей» различными припасами, разнообразя скудный стол крестьян то плодами, то ягодами, а то и вкусной рыбой с наваристым супом из ракушек.

Внимательней всех рассказ старика слушала маленькая девочка, выделявшаяся среди своих сверстников не только более светлой кожей, но и необычным цветом волос. Все жители деревни были очень смуглы и черноволосы, лишь Айна и ее мать отличались медовым оттенком волнистых волос (чуть светлее у матери и почти коричневым у дочки).

Юна была не из местных. Она попала в это племя в раннем детстве и лишь по рассказам соплеменников знала, что рыбаки нашли ее, в ту пору еще совсем малышку, не умевшую говорить и едва начавшую ходить, на противоположном берегу среди обломков большой лодки, выброшенных на песчаный мыс прямо напротив их деревни.

Все поражались странной, доселе не виданной, белизне кожи ребенка и необычной форме огромной ладьи (таких в этих краях не делали). С годами Юна почти перестала думать о загадке своего происхождения, отчаявшись узнать, какого она рода племени и кто ее родители. А уж после замужества и появления малышки Айны хлопот прибавилось, совсем стало не до дум. Муж Юны был отважным воином и погиб в одном из боев, отбивая нападение кровожадных дикарей, пришедших из-за далеких гор. Он так и не узнал о рождении сына, появившегося через месяц после его гибели. Малыша назвали Киром, в честь отца.

Вот уж целый год прошел с тех пор, как Юна потеряв мужа, обрела сына. Ее жизнь проходила в тяжких трудах и единственное, что радовало, это помощь малышки Айны. В свои четыре года она была прекрасной нянькой для брата и старалась помочь матери всем, чем могла.

Девочка проснулась раньше всех и тихонько выскользнула за порог дома. Дверей в домах тогда еще не было, так что ее уход не потревожил спавших. Мягкий песок под ногами заменял пол, плетеная занавеска на входе защищала от назойливых насекомых, на которых, впрочем, никто не обращал внимания и только маленькие дети могли пострадать от их укусов. В круглой тростниковой хижине не было окон. Из удобств – лишь небольшое отверстие в крыше для дыма. Однако, костер здесь зажигали не часто, только в редкие особо холодные, зимние ночи. Для приготовления пищи был большой негаснущий огонь в центре деревни.

Каждое утро Айна украдкой уходила в лес, раньше ее тянуло туда любопытство, потом понравилось делать маленькие сюрпризы для мамы и брата: вкусные ягоды к их пробуждению или небольшой букет душистых цветов (конечно, они несъедобные, но какие же красивые). В те времена дети были значительно свободнее в передвижении, чем их нынешние сверстники. Взрослым некогда было присматривать за детворой, вот каждый и носился, где хотел, на свой страх и риск. Но даже для тех простых нравов такая ранняя самостоятельность ребенка была удивительна. Однажды двухлетняя кроха одна отправилась в близлежащую чащу и с тех пор ничто не останавливало ее от ежедневных прогулок.

К четырем годам Айна настолько освоилась в лесу, что даже самой темной ночью спокойно нашла бы путь до любой поляны или норки. При чем здесь норки? Так ведь там же жили ее друзья. Все звери и птицы очень полюбили девочку, умевшую говорить с ними на понятном им языке. Это получилось у нее как-то само собой, без учителей и скучных уроков. Болтовня перелетных птиц с их нескончаемыми небылицами о дальних странах, холодных морях, твердой воде и всякой прочей чепухе почти ничем не отличалась от суеверных россказней тетушек из деревни. И те и другие болтали, не замолкая, словно боялись задохнуться тишиной. Нравы жителей деревни, вообще-то, мало чем отличались от нравов лесных обитателей, но с животными девочке почему-то было приятнее. С ними она чувствовала себя свободной и в полной безопасности. Никто не смеялся над ее бледной кожей, не называл белой вороной.