Виталий Кривонос - Лемминг Белого Склона

– Не надобно так хлопотать, добрые хозяева, – проговорил гость, снимая и отряхивая плащ – совсем ветхий и дырявый, как отметил Сторвальд, – пусть бы спала себе ваша Соль, ибо всякий скажет, что молодой матери надобен покой. Но ещё сказано: «сильно торопится сесть у огня, кто пришёл издалёка, и колени замёрзли».

С этими словами Гест взял протянутый Скегином чурбачок и примостился на нём у самого камина, протянув руки прямо в огонь. Герда передала младенца Эрику, приняла плащ и котомку странника и повесила сушиться. Гест потёр руки, провёл по лицу, стирая иней и усталость, и обернулся к хозяевам с блаженной полуулыбкой:

– Огонь – это славно для рода людей!

– Здравие крепкое и жизнь, коль без лиха! – нашёлся Скегин, опередив отца, который тоже помнил «Поучения Высокого».

– Это верно, – кивнул Гест. – Пользы большой от пива не будет, особенно в лютый мороз.

– Тогда ты, думается, не откажешься от горячей ежевичной настойки с мёдом, раз уж не желаешь ни есть, ни попарить кости? – спросил Сторвальд.

– Не откажусь! – тихо засмеялся пришелец.

Скегин подкинул дров в очаг и помешал жар кочергой, Скафтар притащил запечатанный кувшин, но распечатывать и разливать не посмел, доверив это дело отцу. По гостиной поплыл тёрпкий пьянящий запах, когда котелок ставили на огонь. Все расселись у камина, даже старуха Астрид пересела поближе в своём кресле-качалке, облепленном обрывками пряжи. Только Эрик расхаживал по комнате, качая сына. Повисло напряжённое молчание, которое никто, однако, не смел прервать. Наконец Гест виновато улыбнулся:

– Не найдётся ли здесь трубочного зелья? Или в этом доме сей обычай не в почёте?

Скафтар молча протянул гостю кожаный мешочек. Отец бросил на него неодобрительный взгляд, ибо недолюбливал привычку дымить трубкой, почитая её «моряцкой дурью», хоть сыну и не запрещал. Сам нахлебался запретов от собственного батюшки, славной памяти Стормира Скафтарсона. Когда же гость задымил, как гейзер на сопках, Сторвальд заметил:

– Экая у тебя старая трубка! Ты из горцев или с побережья?

– С чего ты взял, добрый хозяин? – уклончиво отвечал Гест.

– Нетрудно сказать, – едва заметно ухмыльнулся бонд, – у нас только в этих краях курят.

– «У нас», вот как, – покачал головой Гест.

– В Хлордире, в Стране Заливов, я имел в виду, – уточнил Сторвальд. – Или ты из-за моря?

– Даже и не знаю, как тебе ответить, – молвил Гест, глядя в огонь. – Я действительно вырос в горах и действительно за морем. Но было бы неправдой сказать, что я не жил на побережье и не ходил на вёслах и под парусом. Я, как ты уже, верно, догадался, Сторвальд бонд, был викингом, и останусь им, какие бы там указы не издавал наш добрый король Хруд…

Не скрылось от Сторвальда, как странно дёрнулось лицо гостя при словах «наш добрый король», и как холодный взгляд на миг исполнился дикой, волчьей тоски. Такие же глаза были у старого верного волкодава Трюма, когда он совсем одряхлел и отец прогнал его в лес со двора – подыхать. Сторвальд бонд был тогда совсем мальчишкой – зим семи или восьми. Но даже спустя целую жизнь его сердце всё ещё хранило тот обречённый собачий взгляд…

А Эрик ничего не заметил и пробормотал:

– Хорошенькое дело – викинг у нашего очага!

– Не ори, – бросил отец, – засранца своего разбудишь. А ты, добрый человек, поведай-ка нам, как это тебя занесло так далеко от моря.

– Поверь мне, добрый хозяин, – криво усмехнулся Гест, – это долгая и скучная история, в которой ни у кого из нас нет нужды. Подобных историй сто на сотню. И можешь быть уверен, что по весне никто не заявится сюда выспрашивать о сыне Мовара – или о каком другом сыне. Впрочем, – добавил бродяга, немного помолчав, – я не хочу казаться неучтивым. Вы приютили меня, я же могу отплатить только словом. И, поскольку вечера нынче долгие, могу нелживо поведать вам сагу об одном человеке, которого не так давно не стало в мире живых. Его сага занимательнее моей и позабавит вас куда больше.

– Кто же этот великий муж? – насмешливо спросил Эрик. – Некто из героев войны Пасти и Длани? Мало их теперь ходит под небом!

– Воистину так, – кивнул Гест. – Хотя и не назвал бы я великим мужем Хагена сына Альвара…

– Того самого?! – разинул рот юный Скегин. – Ты знал Хагена Волчий Крюк, советника Хруда конунга? А правда, что его воспитывали дверги?… А правда, что…

– Придержи постромки! – тихо засмеялся Гест. – Я действительно знал Хагена – ну, или мне казалось, что знал. Теперь за то не поручусь.