Владимир Дулга - Хубара. Сирийский дневник. Ливанская война

Независимо от мотивации, страны пребывания и материального вознаграждения, любая служба на чужбине, гордо именовалась – «Выполнением интернационального долга». Судя по географии работы советников и специалистов, наша многомиллионная страна «задолжала» чуть, ли не большей половине человечества.

Поздно вечером, когда набегавшиеся за день девчонки крепко спали, в своих кроватках, родители на кухне, в полголоса обсуждали внезапно свалившуюся на них проблему. Симонов никогда не числился в трусах, не прятался за чужую спину. Он сознательно связал свою жизнь с армией, поэтомупоступи приказ ехать в любое место, он бы, не колеблясь, его выполнил. Просто тревожила неизвестность, неопределённость, опасения за старшую дочь, как она тут, без папы и мамы? Что ждёт жену и младшую дочь в неизвестной стране? Взвесив все «за» и «против», маленький семейный совет согласился с принятым отцом решением. Старшую дочь Женю, придётся оставить родителям мужа, не отдавать же её в интернат, хотя такой имелся в ведении Министерства обороны. Младшая, Юля, приедет к отцу с мамой месяца через три, как только оформят документы. Оставалось неясным одно – куда едем

Прошли новогодние праздники. Со злополучного Военного совета прошло уже достаточно много времени, обиды приутихли, горечь осталась. За это время Симонов прошёл медицинскую комиссию, для службы в сухом жарком климате. Заполнил секретную анкету для выездного дела. Сдал необходимые документы на себя и жену, для получения заграничного паспорта. Оперуполномоченный особого отдела, встретив его в штабе, сообщил, что по линии их ведомства, необходимая проверка проведена и документы отправлены.

Стараясь не вспоминать прежние обиды, Симонов продолжал работать на своей должности, как и ранее, днями мотаясь по полигонам и учебным полям. Совершенно неожиданно, ему предложили пойти в отпуск, ранее для этого, невзирая на утверждённый график, надо было бы долго обивать пороги различных начальников.

Во время отпуска, они с Ларисой, не без труда, договорились с родителями Володи о том, что старшая дочь Женя, всё это время будет жить у них, в Кургане. Жена тяжело переживала предстоящую разлуку с дочкой, волновалась за мужа, с трудом представляя дальнейшую жизнь семьи.

Сразу же после отпуска Симонова вызвали на очередной Военный совет. В отсутствии командующего, его проводил генерал-лейтенант Бронский. На этот раз, приглашённых на него офицеров было гораздо больше, и заседание проводили в актовом зале. Выглядело это следующим образом – на сцене, за длинным столом, сидели всё те же члены Военного совета, с Бронским во главе. А приглашённые, нестройной шеренгой, выстроились внизу, в зале, между первым рядом кресел и сценой. От учебной дивизии приглашённых было двое – Симонов и заместитель командира соседнего, учебного мотострелкового полка майор Ивашеня. Предположения оправдывались – чистку кадров, начали с учебной дивизии. Большая часть присутствующих, знали, что едут в Афганистан. Всё дальнейшее происходило, на удивление, быстро и буднично. Генерал Цветков называл фамилию, названный офицер отвечал «я», и делал шаг вперёд. Монотонным голосом начальник управления кадров зачитывал данные о службе из тоненького выездного дела. Изредка, как глас божий, сверху, из президиума, кто-то задавал вопрос. Как правило, полученный ответ, удовлетворял членов Совета и дополнительные уточнения не требовались. Обычно это были вопросы о составе семьи, детях и жилплощади. Затем, красная папочка с документами, передавалась из одного конца стола, в другой, сидящие в президиуме, расписывались в нужных местах. Далее, документы возвращались в центр стола, к Бронскому, тот, в свою очередь, ставил визу, не к кому не обращаясь, говорил «Поздравляю!» И складывал папки перед собой, ровной стопочкой. Всё это походило на хорошо разученную, варварскую игру, на какое-то представление, где все участники прекрасно знают свои роли, мастерски их исполняют. Но, самое страшное заключалось в том, что и сидящие на сцене, и понуро стоящие внизу, знали, или догадывались, о возможном, чаще неизбежном финале, но делали вид, что всё нормально, что именно так, всё должно и быть. Происходящее напоминало процедуру недолгого, скорбного прощания. Сибирский военный округ, без особого сожаления, расставался со своими сослуживцами, отдавшими многие годы службе в его славных рядах.

Когда назвали его фамилию, Симонов сделал шаг вперёд, и ответил «я!». Как ему показалось, Бронский сверху вниз, внимательно посмотрел в его сторону. Вопросов к Володе не было, и его худенькая папочка поплыла вдоль стола, подписываемая сидящими в президиуме. Вскоре, она вернулась к Бронскому, который, раскрыв её на последней странице, что-то, достаточно долго, писал, изредка поднимая глаза вверх, и в этот момент, очень походил на стряпчего казённого приказа, из старых черно-белых фильмов. Промолчав, на стандартное «Поздравляю!», Симонов встал в строй.