Константин Штепенко - Южноамериканский проект

«Природа перемудрила со мной», иногда думала она, стараясь разобраться в своем существе. «Она свалила в кучу несмешиваемые ингредиенты. При моей рафинированной женской привлекательности, моментально вызывающей у мужчин гормональный взрыв, никак не вяжется аналитический склад ума, деловая хваткая и очень высокая мотивация. Воспринимать меня как делового партнера может только евнух!»

Она нисколько не льстила себе в своей самооценке, потому что действительно была прекрасно сложена, и имела внешность доброй цветочницы, которая вот-вот одарит вас роскошным букетом, не взяв денег в ущерб владельцу магазина. Со многими эта обманчивая внешность сыграла злую шутку. Заключая с ней договора, партнеры больше обращали внимание не ее внешность, не вчитываясь в составленные ею четкие и ясные статьи контракта, которые на поверку оказывались крепче кандалов.

Это произошло в мае, за день до представления ее нового бизнес-проекта совету директоров «АРКОИНВЕСТа». Гуляя по парку, наполненному криками детворы, лаем собак, музыкой из разбросанных по территории забегаловок, она искала местечко поспокойнее, где можно было бы посидеть в тишине и подумать о презентации, которую она должна была проводить на следующий день. Отчаявшись найти такой уголок, она решила было повернуть назад, но тут ее внимание привлекла малозаметная тропинка, ведущая вглубь небольшой рощи. Вопреки своему принципу не сворачивать на сомнительные в прямом и переносном смысле дорожки, она, повинуясь любопытству, углубилась в зеленую чащу, прошла группу каких-то развалин, кучи хозяйственного лома и мусора и оказалась на совершенно пустынном дворе с несколькими уродливыми техническими постройками по периметру. В углу двора, будто компенсируя не радующую глаз картинку, приютилась под кустами сирени добросовестно окрашенная деревянная скамейка на литых чугунных ногах – раритет времен развитого социализма. Шум парка почти не проникал сюда. Ольга решительно подошла к скамейке, уселась поудобнее, достала из кожаной сумки-футляра изящный портативный компьютер, и включила его.

Сменяющиеся на экране сообщения о загрузке системы, знакомые и ненавистные, казалось, никогда не закончатся. Хотя взгляд ее был прикован к экрану, мозг как обычно отключился, давая себе передышку, дела незаметно отошли в сторону, внимание притупилось, вереница путаных мыслей, перемежающихся с картинами прошлого, захватили ее сознание, понесли куда-то на грустные просторы сомнений, женских страхов, и томительного беспокойного ожидания. Ольга боялась таких минут. Она все время старалась держаться «на уровне», контролировать свои мысли и действия, но иногда воля давала осечку, и ее глубоко спрятанное «Я» вдруг вырывалось на свободу, прорастало сквозь защитную оболочку фантазиям и запретными раздумьями о смысле своего существования. Она сделала беспомощное усилие взять себя в руки, но это усилие опустошило ее еще больше. Она перестала сопротивляться, покорно отдаваясь нахлынувшей слабости.

Ольга не любила ворошить прошлое, но иногда, в моменты неуверенности и сомнений, оно накатывало невыплаканными волнами отчаяния и безысходности. Наверно, некому было тогда пожаловаться на жизненные обиды и несправедливости, не было рядом человека, у которого можно было бы, не стесняясь, поплакать на груди, вот и возвращались к ней эти призраки прошлого, требуя своей порции слез. А плакать Ольга себе запрещала – сама думала, что зря, и сама себе не уступала.

Один из таких приступов ностальгических воспоминаний привел ее по укромной тропке в хозяйственный дворик зоолаборатории и усадил на скамеечку под кустом сирени. Ольга не знала, сколько времени она провела на этой скамейке. Она настолько ушла в себя, что не заметила молодого человека с подносом, который вышел из дверей соседнего здания и вот уже пару минут откровенно разглядывал ее.

Нарочитое покашливание прогремело в ее мозгу раскатами грома, усиленное испугом внезапности. Ольга вся сжалась, напряглась, а тут же обрадовалась тому, что пусть и с чужой помощью, но восстановила контроль над собой. Инстинктивно повернувшись на звук кашля, она увидела перед собой субъекта лет 30–35, на вид интеллигентного, с совершенно дурацкой, как ей показалось, улыбкой на лице. В руках мужчина держал поднос с двумя кофейными чашками и шоколадкой, и в воздухе витал запах вполне приличного кофе. Мужчина улыбнулся еще шире и произнес искусственно слащавым тоном, каким обычно успокаивают расплакавшегося ребенка: