Александр Амурчик - Ералаш. Elisir d’amore. Цикл «Прутский Декамерон». Книга 6

Так прошел наш с Ольгой «медовый» месяц, затем другой, за ними потянулся следующий, и тогда возникла еще одна напасть – Кондрат, мой товарищ, мой «боевой» партнер, этим моим увлечением Ольгой не на шутку взволновался и обеспокоился.

Еще бы, его можно было понять. Друг его лучший, то есть я, влюбился. Еще недавно мы чуть ли не каждый день ходили к девушкам, все время вместе, вдвоем, а теперь…

Нет, если уж говорить начистоту, то пару раз, когда Ольга отсутствовала в городе – ездила к родителям в свой родной город Измаил, – я приходил к Кондрату, и мы с ним отправлялись, как и прежде, к девчонкам вольного поведения. Подруги, с которыми мне приходилось спать, по сравнению с Ольгой в постели оказывались просто никакими, а может, это я настолько к ней привык, не знаю, зато, как только она возвращалась, я, радуясь ей, вздыхал с облегчением, тут же забывая всех остальных.

Как-то раз она вернулась в наш город после двухнедельных каникул, которые она провела в родительском доме, и «доброжелатели» Ольге все-все про нас с Кондратом рассказали: где, что, с кем, и так далее. И в тот самый злополучный день она пропала, даже отношения ко мне выяснять не пришла – просто исчезла и больше недели не появлялась. Однако, как очень скоро выяснилось, моя Ольга никуда не пропала, а, как говорится, пошла по рукам, – переспала, чертова девка, за этот короткий промежуток времени почти со всеми моими друзьями-приятелями. Как я понимаю, сделала это в отместку мне за мои похождения. Так случилось, что обо всех ее «художествах» я узнал разом, в один день. И затосковал не на шутку. А на следующий день после этого она пришла ко мне в бар, уселась в дальнем конце стойки и долго смотрела на меня своими огромными и черными, как маслины, глазами.

Смотрела она на меня с упреком, и в то же время с каким-то вызовом, а я, признаться, и без того чувствовал, что сам в большой степени повинен во всем том, что она вытворила за последнее время. Едва найдя в себе для этого силы, я подошел к ней и сказал:

– Оля, ты была мне очень дорога и мне не в чем тебя упрекнуть, но прости, видеть тебя я больше не в силах. Уходи, пожалуйста, и забудем друг о друге!

Что и говорить – оба мы были хороши. Пара гнедых! И она ушла.

Несколько последующих за этим дней я ходил сам не свой, а в понедельник, в свой выходной день, забрел к Кондрату в бар. Время было еще совсем раннее, начало седьмого вечера, и бар был закрыт для клиентов. Зашел, поздоровался со своим товарищем, чем-то занятым за стойкой, затем прошел к угловому столику, где обнаружил почти всех членов нашей компании: Жердя, Стаука, а также ментов – Банана и Яника. Все были слегка навеселе, на столе стояла опустошенная бутылка коньяка, что, в общем-то было явлением необычным, – никогда в нашей компании в такое раннее время не выпивали, а зачастую, кстати, не выпивали вовсе.

Пожимая протянутые руки, я заметил, что мои друзья поглядывают на меня как-то странно, глаза при разговоре в сторону отводят, но о причинах этого не догадывался. Поэтому, вернувшись к стойке, я спросил Кондрата, в чем дело, по какому поводу пьянка, на что тот лишь плечами пожал, хоть я и чувствовал, что он-то уж наверняка знает, в чем суть дела. Спустя четверть часа, когда все наши друзья-товарищи, по-прежнему стараясь не встречаться со мной взглядами, каждый ссылаясь на разные, мало что объясняющие причины, покинули бар, я решительно подошел к Кондрату и потребовал сказать мне, в чем все-таки дело. И тогда он поведал мне о том, что произошло в баре до моего прихода, часом-двумя ранее..

– Ольга пришла сюда в самом начале перерыва и сидела одна, вот тут, напротив, и слезно уговаривала меня, чтобы я сделал все возможное, чтобы тебя с ней помирить, – стал рассказывать Кондрат. – Твоя подружка была в отчаянии, видно было, что она любит тебя, дурака, и страдает ужасно. Но я, как ты знаешь, первый среди тех, кто был против ваших постоянных отношений, – уж не знаю, на что она надеялась и рассчитывала. Лишь на то, наверное, что я имею на тебя большее влияние, чем другие. Но поговорить по душам нам с ней не дали. Вначале заявился Банан и, едва завидев Ольгу, расплылся в улыбке и сходу направился к ней. «О, какие люди у нас сегодня в баре, – заявил он, – ты пришла сегодня Кондрата снять, или, может, хочешь еще разок ко мне на опорный пункт заглянуть, на кожаном диванчике расслабиться?»

Ольга от этих слов растерялась и ничего ему не ответила, лишь попросила для себя фужер шампанского. Ну, а вскоре, когда подошли все остальные, кого ты здесь застал, Банан вновь подступил к Ольге: «Ну, не стесняйся, все твои любовники, кроме Саввы, уже собрались, выбирай на вечер любого». И добавил, дурачась: «Все здесь знают, что ты женщина знойная и любвеобильная. Ну, хотя бы расскажи нам, кто из нас тебе больше нравится, кто тебя лучше удовлетворяет. В постели, как мужчина. Давай, не стесняйся». – «Ты действительно этого хочешь?» – тихо спросила его Ольга. «Ну конечно. Выкладывай». – Банан, посмеиваясь, оглянулся на нас. «И все остальные этого хотят?» – вновь спросила она. Ответом ей было молчание. «Хорошо, – сказала она, выпрямившись и вперив во всех нас дерзкий взгляд. – Я скажу. Только, пожалуйста, без обид. Ты, Банан, конечно, шустрый мужик, но в постели ты… кролик, – наскочил, подрыгался немного, при этом только и думаешь о том, чтобы поскорее кончить, а состояние женщины тебя не заботит. Такой же и Жердь. Вам обоим оценка – троечка. С минусом. Яник – этот немного другой, он думает о своей партнерше, умеет увлечь, завлечь, но ему не хватает огня – того и гляди уснет посреди процесса. И любовник он неплохой, но это и все, четверочка с минусом. Стаук – если по мне, то никакой, мне такие парни вообще не нравятся. Вот Кондрат, если захочет, может женщине много дать, но все равно он эгоист, думает больше о себе». – «Ну, а твой Савва, что ты скажешь о нем?» – не вытерпел темпераментный Банан, заметно было, что он впервые в жизни присутствовал при столь откровенном разговоре. – «Савву не трогай, – одернула его Ольга. – Он – мой мужчина. И вы все вместе его одного не стоите. – Тут все присутствующие удивленно и растерянно переглянулись между собой. – Он единственный, кто умеет женщину поднять до вершин блаженства, при этом опуская на дно порока», – закончила она. «Ну, ты, дура, звезди-звезди, да не забывайся, – решил внести справедливость Жердь, – заканчивай тут глупости расписывать». – «А ты мне рот не затыкай, – огрызнулась Ольга. – Сами ведь хотели – честно. Вот и получите правду о себе». – И девушка, резко отодвинув от себя фужер с шампанским, встала из-за столика и вышла из бара. Все, надо признать, были в большой растерянности..