Гумер Каримов - Пробуждение Тейде

Это чудный городок на юге острова. Он не так шумен и многолюден как соседний Лос Христианос, с его фешенебельными отелями и роскошными пляжами Плайя де лас Америкас. Но если вы возьмете на прокат автомобиль на весь период вашего двухнедельного отпуска, то перед обитателями Лос Христианос будете, пожалуй, иметь неоценимое преимущество. Ведь каждый вечер, убегая от этой суеты и гвалта в свой тихий и уютный отель «Марина», насладитесь интимным миром, где вы одни, совсем одни в нашем огромном мире. Конечно, это преимущество только в том случае, если вы любите друг друга. Если же едва терпите, вам вообще не стоит проводить отпуск на Канарах, ибо данные острова есть ни что иное, как архипелаг любви. Впрочем, как знать, может быть раздражённые друг другом, именно здесь вы вновь обретёте чувство, некогда вас соединявшее.

А поднявшись на башню «Десятого колокола», сможете полюбоваться не только прекрасными видами, но ещё украдкой следить, как развиваются её волосы на ветру, как наблюдая окрест, ваша очарованная странница, забыв стереть свою улыбку с губ, будет тиха и задумчива на высоте птичьего полёта, и как, глядя на конус вулкана Тейде, будет внимательно слушать ваш рассказ о том, что всего лишь в 1778 году со своей высоты в 3718 метров он извергался в последний раз, а затем заснул спокойно, глубоко и надолго.

– Но сон обманчив, – добавите вы серьёзно, – ведь он может проснуться в любое мгновение и тогда все эти прекрасные города и селения, отели и пляжи будут сметены или погребены его раскалённой лавой.

Увидите, как забеспокоится, заволнуется ваше родное существо.

Там на высоте снимите её на фото или на видео, и когда покинете остров, будете время от времени доставать фотоальбом или включать запись. И окружённые суетой, раздражённые повседневностью и хаосом, творящимся в вашей несчастной стране, называемой Россией, вспомните те чудные мгновения вашего отпуска на острове любви, и вам снова станет хорошо.

– Ах шарабан мой, американка! – напевал Юфим спускаясь по лестнице башни.

– Чему ты радуешься, Юфим? – Надя спускалась вслед за ним, сама излучая радость и счастье.

– Разве я радуюсь? – Сания остановился, повернулся к жене, – на душе у меня по-прежнему тревожно, но хорошо уже то, что удалось сменить обстановку…

Накануне поездки он испытывал то же депрессивное состояние, что и его друзья, много позже жаловавшиеся ему по электронной почте.

Шарабан жизни! Ты куда? Мне пятьдесят! Я не знаю, куда я еду.

Не знаю!

Вскоре у нас появилась подружка. Её привел ко мне Заводной Ключ Города.

– Она моя соседка, – сказал он. – Дело в том, что она беженка из Армении.

– Как тебя зовут?

– Анаит, – отвечает, а глаза как две перезрелые вишни, и такие огромные.

– Правда, трудное имя, Паучок Толерашка? – спросил Юрка. – Давай мы её тоже как-нибудь назовём.

– А она не против?

– Конечно нет.

– Заводной Ключ Города, я хочу от неё это услышать. Скажи, Анаит, ты согласна иметь прозвище?

– Согласна.

– Хорошо. Но как мы тебя назовём?

– Я придумал, Паучок Толерашка, – сказал Заводной Ключ Города.

– Как же?

– Давай назовём её Крик-Крак.

– По-моему, это хорошее имя – Крик-Крак. Как тебе? – спросил я девочку.

Она молча пожала плечами и утвердительно кивнула головой. Так у нас появилась Крик-Крак.

WWW.Z.RU_2009.com

Раздвинув крыльями-плечами седые эти облака, наш cамолетик – крест венчальный, – серебряный издалека, уносит нас с земли печальной под звук моторного смычка. И в этой песне несуразной, таинственной, однообразной растает за бортом тоска, в последний раз блеснет река своим прощаньем несчастливым, и дуги Финского залива вконец закроют облака.

– Что это она там шепчет? – думал он, глядя ей в затылок. Надя всем существом приникла к иллюминатору лайнера, не просто глазами. Казалось, она хочет вырваться из этого кресла, туда за борт самолёта, чтобы лететь самой, одной, как птица. Сквозь мерный шум двигателей Боинга он прислушался к её голосу. Оказалось, она шепчет стихи. Его стихи.

Доверившись небесным тропам, летим с тобой над всей Европой в объятья счастья и тепла. Судьба нам подфартила малость: остались позади – усталость, интриги, дрязги, гроздья зла, и жизнь иная – неземная, – по нашим меркам, нас ждала.

Он написал эти строчки перед самым отпуском, скорее воображая предстоящий отдых, чем реально предвидя его. Остров в океане, к которому они сейчас летели мог быть чем угодно, но разочаровать их не мог.