Дэвид Лазба - Сквозь ненависть. 11 кругов ада

Давай убьем его! – Он икнул и добавил. – Какого черта она запала на него? Он же осел!

– Вот и я думаю…

В глазах все плыло, на душе было легко, и все комплексы улетучились. Я говорил все, что хотел, рассказывал о том, о чем никогда бы не поведал, будь я трезв. Мимо проходили люди. Они понимали, что мы пьяны, но нам было все равно. И им тоже.

Мы дурачились, смеялись и болтали о всем, что приходило нам в головы. Но вскоре, все пошло не так, как планировалось.

– Ух. – Взволнованно сказал Рома. – У меня телефон вибрирует!

– О нет! – Перепугался я.

Мы мигом протрезвели умом, благодаря страху. Рома вынул телефон и, глядя на экран, вибрирующего телефона испуганно сказал:

– Это мама…

– Чего она хочет? – Спросил я.

– Откуда мне знать!?

Он начал трястись и испуганно смотреть на меня. Безбашенность и пофигизм растворились. Он обнажил свое истинное лицо: труса и притворщика. И эта «правда» испугала меня еще больше.

– Бери же! – Указал я.

– Ты идиот? – Рявкнул он. – Не буду я брать!

Вскоре его телефон перестал вибрировать. Наступила тишина. Мы оба обдумывали ситуацию, затем он злостно сказал:

– Вот же мразь, она сдала нас! – Говорил он о нашей классной руководительнице.

– Вот сука! Нам еще с ней быть целых четыре года.

Телефон снова завибрировал – опять его мама. Мы оба тряслись, и я начал потеть.

– Может, возьмешь все-таки? – Дрожащим голосом советовал я.

– И что мне сказать?! А?!

К счастью у меня телефона не было, иначе он бы не замолкал от звонков матери.

Его мама снова скинула трубку. Через несколько минут от нее пришла смс: «ты где???»

– Пойдем, может быть, в школу? – Предложил я.

– Мы бухие и от нас воняет! – Воскликнул Рома. – В какую, нахрен, школу?

Несмотря на опьянение, мы начали не на шутку переживать. Нужно было что-то делать. Отчаявшись, мы решили продолжить скитаться по городу. Смски приходили одна за другой: «Возьми трубку!», «Тебе не поздоровится!». Я знал о его маме лишь по рассказам. Она не была чокнутой или строгой, не была такой, как моя мама. Мне было страшно думать о том, знает ли моя мама про то, что я прогуливаю школу. Вскоре на Ромином телефоне стали высвечиваться другие, неопределенные номера.

Мы очень жалели о том, что напились и прогуляли школу.

– Какой же ты идиот, Рома! Это ты виноват! – Возмущался я.

Он не отвечал. Переваливался с одной ноги на другую.

Время шло, занятия в школе кончились в половине второго. К этому времени мы немного протрезвели, пошли в магазин, прямо там, по-тихому, набили рот жвачками, вышли и направились в сторону дома. По дороге мы думали, что же можно сказать родителям, по поводу нашего прогула.

– Давай скажем, что нас мужик забрал домой и держал там? – Предлагал Рома.

– Неплохая идея, но нас потом никогда в жизни не выпустят на улицу, особенно меня!

– Может скажем, что когда мы шли в школу, встретили старшеклассника, и он сказал нам, что школа закрыта?

– А вот это можно! Прикинутся дураками! – Согласился я. – А как ты объяснишь то, почему не брал трубку?

– Скажу, что потерял где-то. – Он вынул из кармана мобильный телефон и передал мне. – Вот подержи пока у себя, потом скажу, что нашел.

Мы разошлись по домам. Я поднимался по лестнице, приставляя ладонь ко рту, дышал в нее, пытаясь унюхать запах изо рта. Пахло фруктовой жвачкой, но где-то за ней, разило спиртом.

Дверь в квартиру мне открыл отец.

– Позвони маме. – Сказал он, когда я зашел в дом. – Она себе места найти не может.

Я набрал ей, она подняла трубку и сходу началось отчитывание, угрозы, ругательства и так далее. Сквозь все это я пытался рассказать ей свою историю, про старшеклассника и закрытую школу. Не знаю, поверила она в это или нет, но посчитала меня полным идиотом, это уж точно. В любом случае, это смягчило «падение». Она пообещала меня наказать, мы распрощались, и я побрел в комнату смотреть мультики и радоваться жизни, пока был еще немного пьян.

Папа не унюхал запах вискаря и ни о чем не узнал. До прихода мамы я полностью протрезвел, и весь запах выветрился.

Наказание было стандартным: трех часовая лекция и запрет на телевизор.

Рома провинился сильнее, чем я, но его даже не наказали, только поругали и все. Я этого не понимал. Меня раздражало то, что я был единственным из своих друзей, кто имел строжайшую маму.

Чувства к Виктории остыли после лета, но когда я увидел ее в школе – все вернулось. Она похорошела, чего я не сказал бы о других одноклассницах. Они потолстели, и у них появилось право на выбор одежды и имиджа. Многие начали пользоваться косметикой. Выглядели они, как размалеванные карлицы, но считали себя неописуемыми красотками. Никакая косметика не заменит природную красоту, а если она есть – косметика ее не улучшит, а наоборот угробит.