Дэвид Лазба - Сквозь ненависть. 11 кругов ада

Все зрители были на месте, Костя стоял, сжав кулаки, а мы вчетвером, не спеша, следовали к месту запланированной драки. Роме для эпичности не хватало халата, как у боксера. Ну, и, разумеется, перчаток.

– Ну что, урод? – Крикнул Рома, подходя к Косте.

Мы с Олегом остановились, а Гриша встал между бойцами, как судья.

– Итак, правила такие… – Начал Гриша.

– Заткнись! – Пригрозил Рома, а затем обратился к своему противнику. – Тебе конец, сучонок!

Откинув в сторону Гришу, он налетел с кулаками на Костю, а тот согнувшись, ухватился за Ромины ноги, но ему это не помогло. Ему прилетали тяжелые удары по затылку.

– Врежь ему, Рома! – Закричали девочки из толпы.

Мне стало завидно, очень хотелось быть на месте Ромы, и чтобы мне так же кричали: «Давай Август, надери ему зад!». Я сразу пожалел, что забросил борьбу, и что просто так отпустил того гада, что набил мне лицо. Все дело в том, что я трус. Мама говорила, что меня очень трудно было рожать – я никак не выходил. Еще будучи в утробе я стал членом команды трусов.

В итоге, Костя вырвался, и они стали кружиться вокруг друг друга. За каких-то пару секунд, оба не на шутку выдохлись. Это было заметно по их тяжелому дыханию. Вскоре Рома сделал рывок и ударил правый боковой, но тот увернулся.

– Сука! – Крикнул Рома и снова накинулся на Костю.

Он размахивал руками, как деревенщина, но нет-нет, да попадал по голове неряхи.

– Ууууу. – Радовался Гриша.

– Давай, Роман, давай! – Кричал Олег.

Вдруг Рома сделал подсечку Косте, и они упали на траву. Выглядело это, как спаривание двух жирных тюленей. Оба остановились и пару секунд неподвижно лежали – набирались сил. Спустя некоторое время, Рома приподнялся и продолжил отделывать своего соперника. Тот прикрывался руками и орал, затем, придумав, как избавиться от наездника, резко вздыбил свое брюхо и Рома полетел вперед, и воткнулся лицом в землю. Человек-грязь, недолго думая, забрался на него сверху и принялся мстить. Я подбежал ближе и вдруг увидел в руках грязнули зажигалку. Он зажимал ее в кулаке, чтобы удар был сильнее. Я смотрел на это, видел, что тот жульничает, но ничего не делал, словно впал в ступор. Он ударил еще раз, и Рома выключился. Еще удар и тот снова включился. Рома помотал ногами, в надежде выбраться, но вонючка схватил его за горло и стал душить.

– Сдаешься, сука? – Кричал он. – Сдаешься?

Я дернулся вперед, но Гриша схватил меня за руку.

– Сами разберутся!

– Он сейчас его задушит! – Крикнул я.

– Если влезешь, этот Костя убьет тебя, а потом и Рома тебя убьет за то, что вмешался.

Я вернул взгляд на двух тюленей. Рома уже задыхался, был весь красный, как рак. Недолго думая, я вырвал свою руку и понесся на Костю, рывком столкнул его с Ромы. Он покатился назад, но резко встал. В нем откуда-то появились силы.

– Ты охерел, говнюк?! – Хриплым голосом заорал он.

Свин подошел ко мне и со всей силы вмазал мне между ног своим копытом. Рефлекс: я схватился за свое достоинство и носом клюнул землю.

– Так и лежи! – Возвышенно пригрозил он.

Вдруг все стало не так важно. Глаза перестали видеть, уши перестали слышать. Весь мир словно потерял значение, и лишь одно место давало о себе знать – яйца. Никогда раньше я не чувствовал такой боли. Я перевернулся на спину, не переставая держать себя между ног. Мне было абсолютно все равно, что обо мне подумают одноклассники и друзья. Я пытался увидеть небо, но вместо этого видел желтые вспышки. Вскоре они стали испаряться, глаза начали нормально видеть. Где-то сзади слышались удары.

– Жирный ублюдок. – Кричал Костя, колотя Рому.

Я взглянул назад и увидел грязнулю над моим, скореженным и беспомощным товарищем. Другие друзья стояли поодаль и смотрели на это. «Вот же гады» – Подумал я. – «Стоят и смотрят». Я должен был встать и что-нибудь сделать, но очень болели яйца.

– Извиняйся, я тебе сказал! – Не успокаивался Костя.

Несмотря на страшную боль, мне удалось подняться. Ненависть подпитывала меня – это одна из самых лучших мотиваций для человека. Страха я уже не чувствовал.

– Эй, мразь. – Окликнул я Костю.

Он медленно повернулся и выпучился на меня, с искривленной от злости мордой. В тот момент я ненавидел его больше всего на свете.

– Ты грязный бомж! – Говорю. – От тебя воняет дерьмом и ссаками!

Он пошел на меня весь напряженный и надутый, как воспаленный аппендикс.

– Ну, давай, иди сюда, говнюк! – Крикнул я и побежал на него.

Мы вцепились друг в друга, и я почувствовал несколько ударов в челюсть и в ухо. Мне пришлось отпрянуть. В голове вспыхнули слова отца: «Бей в нос». И я сразу ударил в его жирный нос. Не успел нанести второй удар, как мне прилетело с правой, в щеку. Я плюхнулся на задницу, но быстро вскочил и снова начал махать руками, как умалишенный. Мы оба махались, с закрытыми глазами, но и я, и он попадали друг по другу.