Сергей Абенов: Молот и меч. Путь гладиатора

– Где моя сестра? Отпусти Русану!

Петроний поднял руку, намереваясь кликнуть слуг, но те уже сами бежали, а с ними и Маркус. Двое рабов схватили Славиуса, и потащили было вон с террасы, но хозяин вдруг остановил их:

– Отпустите его, пусть подойдет. Что ты тут кричал? Какая сестра? – и обратился к управляющему – У него есть сестра?

– Не знаю, сестра ли, но так он ее называет. Они говорят на своем языке, который никто не понимает. – Маркус знал все о своих подопечных – Это вчерашняя девчонка…

– А, так ты братец этой строптивой козы? – и вдруг завопил, протягивая исцарапанные руки – Смотри, что она сделала со мной! Ее высекут и завтра продадут на рынке.

Славиус рванулся к толстяку, но слуги схватили его и держали за руки. Слезы лились из его глаз, он ничего не видел, только жирное расплывчатое лицо с поросячьими глазками. Петроний резко протянул руку и схватил медальон, висевший на груди мальчика. Маленький кусочек меди с изображением круга с расходящимися лучами и двумя перекрещивающимися черточками посередине. Русана объяснила Славиусу, что это молот в солнечном круге, так как их отец был кузнецом, и наказала беречь медный знак как зеницу ока. Это была единственная вещь, связывавшая его с прошлым, которого он не помнил.

Петроний дернул медальон к себе, но волосяной шнурок выдержал. Славиус увидел перед собой пухлую руку обидчика и вонзил в нее острые свои зубы. Толстяк взвыл от боли, вскочил со скамьи, и белый мраморный пол обагрился патрицианской кровью. Слуги бегом потащили мальчишку с террасы, а хозяин закричал им вслед, подвывая от бешенства:

– Пусть всыпят ему плетей! Маркус! Ну что ты стоишь, как истукан! Позови эту черную колдунью с ее снадобьями. Да проследи, чтоб мальчишку насмерть не забили.

Все-таки это был товар, и терять свою выгоду никак нельзя. Из мальчишки все равно работник получится никудышный, и лучше его продать, пока он не натворил чего-нибудь.

Привязанный к столбу позади барака, Славиус потерял сознание после первого же удара плетью. Выполнявший обязанности палача здоровенный надсмотрщик, которым пугали маленьких детей, старался во всю. Если бы не Маркус, который пришел проследить за экзекуцией, то Славиусу пришлось бы совсем худо.

Он очнулся ночью от нестерпимой боли в спине. Черная рабыня, которую хозяин называл колдуньей, та самая, что успокаивала Славиуса в бараке, смазывала его израненную спину каким-то едким снадобьем. Напоив его холодной водой из кувшина, она ушла, не сказав ни слова. Сколько времени провел у столба, Славиус не знал. Потом он валялся на своем тюфяке в бараке, время от времени приходя в сознание. Сердобольные женщины поили его отварами трав, он равнодушно проглатывал горькое варево и только мысли о Русане жили в его воспаленном мозгу. Где она и что с ней? Почему ее нет рядом с ним?

Жизнь его висела на волоске, но молодой организм переборол тяжелое потрясение и постепенно его состояние выровнялось. Рубцы на спине начали затягиваться и почти не болели, но спал он плохо. Опять вернулись кошмарные сны, которые мучили его в первую зиму в бараке. Опять он видел горящие дома и страшные фигуры черных всадников-великанов, сеющих вокруг разруху и смерть. В отсветах пожара тело большого человека в кожаном фартуке и человек этот до боли родной, но кто это, он не знает. Маленький мальчик, прижавшийся к безжизненному телу женщины с огромным животом, торчащим в небо, это он – Славиус. Накрывающая его, как смерть, тень черного всадника с окровавленным мечом и крик «мама», вместе с непомерным ужасом застревающий в глотке. Крик этот опять будил его среди ночи. Он вскакивал, потный и дрожащий от ужаса, и шарил руками по тюфяку. Но Русаны не было рядом. В ту первую зиму она прижимала его, дрожащего, к себе, гладила по голове, шепча на ухо:

– Ну, что ты, Славный, не бойся, я с тобой.

И кошмары ушли, оставили его. Теперь ее не было и они вернулись, чтобы убить его.

– Убить? А как же Русана? Кто защитит ее, если его не будет?

Эта мысль появилась в его голове в одно из таких пробуждений и вдруг поразила его настолько, что страх кошмара разом куда-то исчез. Равнодушные к жизни разум и тело неожиданно стали наполняться такой яростью, такой ненавистью ко всему окружающему и препятствующему их с сестрой счастью, что он понял со всей ясностью каков смысл его дальнейшего пребывания на земле. Все очень просто – тело должно жить, чтобы защищать их с Русаной, а разум должен руководить всеми его действиями. Эта простая истина прочно утвердилась в его сердце и голове, и он всегда следовал ей.