Сергей Абенов: Молот и меч. Путь гладиатора

Пятнадцать лет он жил надеждой на встречу и пережить те нечеловеческие испытания, которые выпали на его долю, ему помогла только эта надежда и та святая цель, которую он поставил перед собой в малолетнем возрасте – выжить, вернуться и освободить сестру. Эта мысль – выжить и вернуться – жила в его сознании ежесекундно и заставляла найти верное решение в самых безысходных ситуациях. Если другими людьми руководил инстинкт самосохранения и зачастую подводил, вынуждая совершать бессмысленные поступки, то им руководил холодный разум, подчиненный единственной святой цели.

Сама по себе его жизнь не представляла ценности ни для него, ни для этой Цели, жизнь его была лишь инструментом для ее достижения. И вот, через пятнадцать лет лишений, унижений и кровавых схваток, он оказался в одном шаге от заветной мечты. Лишь несколько секунд отделяло его от встречи с сестрой, которая была старше него, но в памяти осталась маленькой девочкой в застиранном, залатанном платьице, с длинной русой косой и лучезарной улыбкой.

* * *

Когда они расстались, ему было семь или восемь лет, он не знал точно. Три зимы они провели в этих бараках, значит, привезли его четырех или пяти лет от роду. Он ничего не помнил о том, что было до плена. Все его воспоминания начинались с барака, длинного глинобитного строения, в котором в тесноте и смраде проживало около сотни рабов. Барак делился пополам дощатой перегородкой, и малые дети обитали на женской половине. Женщины везде остаются женщинами и заботились они сообща о детях, своих, которых удалось уберечь, и чужих, разлученных с родителями или вовсе оставшихся без таковых. Маленький Славиус был горд – у него была старшая сестра, и он чувствовал себя защищенным, не понимая, что маленькая девочка, случись что, не сможет защитить ни его, ни себя. Она называла его – славный, славненький – и это стало его именем. Чужие не могли произнести это славянское слово и стали звать его на ромейский манер – Славиус.

У них с Русаной, так звали его сестру, был свой мир – тюфяк в углу барака, набитый соломой и паклей, который стал для него олицетворением родины, началом воспоминаний. Здесь, укрывшись тряпьем, он слушал ее рассказы о далекой стране, неведомой Венетии. Там, в этой сказочной стране их ждали отец и мать, там спокойно, тепло и красиво, много хлеба и добрые люди. Славиус, несмотря на малый возраст, осознавал, что встретились они здесь, в неволе, и никаких отца и матери у них нет. Но это осознание жило в нем отдельно, само по себе, как бы в другом человеке. Он искренне верил рассказам сестры, и они проросли в его сознании и душе, как семена, попавшие на благодатную почву и заботливо орошаемые живительной влагой.

Иногда Русана помогала старшим рабыням прислуживать в вилле и приносила, пряча под платьем, вкусные объедки с хозяйского стола. Укрыв сшитым из кусков тряпья подобием одеяла, она кормила брата и рассказывала сказки, слышанные ею от своей бабки, а он перебивал ее и просил снова и снова рассказывать о далекой прекрасной Венетии.

– Русана, расскажи лучше, как мы катались на санках с горы.

– Я тебе уже сто раз рассказывала. Ну, ладно, слушай.

Теперь он не помнил всех подробностей тех рассказов, но на всю жизнь сохранил впечатление и ощущение Родины, и свою принадлежность к народу, о котором ничего почти не знал, и язык которого стал забываться с годами.

Немало он повидал людей, рожденных в неволе, не ведающих ни роду своего, ни племени, говорящих на чуждом для них ромейском 4 4 Ромейский – латинский, римский языке и так и не ставших частью народа, населяющего великую страну. В этих людях не было стержня, в трудной ситуации они ломались без отчаяния, без злости, покорно принимая несправедливость судьбы. Куда крепче были люди, помнившие, откуда и кто они, и которым было куда вернуться. И он прекрасно понимал чувства, которые испытывали эфиопы, тоскующие по своей жаркой африканской родине, или отважные галлы-гладиаторы, поющие после боя протяжные свои песни. Только в отличии от них, он никогда не рассказывал о своей родине и чужие рассказы слушал с полным равнодушием.

Все шло своим чередом и маленький Славиус, не ведавший другой жизни, воспринимал окружавшую его действительность как нечто само собой разумеющееся. Мир вокруг него был четко организован, и он был маленькой частицей этого мира со своей ролью.

Была некая мифическая фигура, называемая хозяином, и были они – рабы, взрослые и дети, душами и телами которых этот невидимый хозяин владел безраздельно. Между ними и владельцем существовала прослойка, состоящая из людей, наделенных хозяином властью, то есть правом приказывать и наказывать. К ней относились надсмотрщики, управляющий имением Маркус и прочие люди, называющиеся свободными. Рабы, причисляемые к рабочей скотине, и жили в соответствующих условиях. Но ведение хозяйства требовало, чтобы скотина была здорова и работоспособна и приносила максимальную прибыль. Поэтому невольники, хоть и работали на износ, но еды получали достаточно. Наказания за провинности были жестокими, но справедливыми.