Ты и рада вдвое бы раздуться,
Но бока железные твои
Только искривляются и гнутся,
Ты рискуешь лопнуть по пути.
Для студентов старой колымагой
Ты давно из года в год слывёшь.
И со львовским не сравнить стилягой,
По старинке скромно ты живёшь.
В автопарке тихо встав в сторонку,
С завистью ты смотришь на подруг,
Что одеты в лаковую плёнку,
Образуют шумный пёстрый круг.
Не грусти и, лязгая железом,
Юность дорогую не брани.
Ты была подругою невежам,
А теперь с дипломами они.
1962 г.
Электричка уходила в ночь.
За окном поплыли сосны, ели
И колёса песню свою пели,
От чего-то убегая прочь.
Электричка уходила в ночь.
Светофор прищурил сонно глаз.
К горизонту падая звездою,
Он зажёгся низко над землею,
Поезду мигнув в последний раз.
Светофор прищурил сонно глаз.
Облако, как капелька чернил.
Ветер рвёт рукав моей рубашки,
Неуклюжи у него замашки
Или просто слишком много сил.
Облако, как капелька чернил.
От чего бегу я и куда?
Эта ночь и эта электричка…
До чего же скверная привычка —
Не могу дождаться я утра!
От чего бегу я и куда?
1962 г.
Мама моя родная, не брани,
Не жалей, пожалуйста, слёз не лей.
Золотые снова наступят дни,
А пока пришли мне сухарей.
Жаворонок, жаворонок голосист,
Горлышко ощипано, летит пух.
Дело наше сделано – карман чист,
Выстрелы вдогонку: бух, бух, бух!
Вся тайга разлапилась. Ветер, брат,
От болотных гнилостных этих мест
Не возьмёшь ль попутчиком в Ленинград?
Знаешь тропку каждую ты окрест.
Жаворонок, жаворонок голосист,
Горлышко ощипано, летит пух,
Дело наше сделано – карман чист,
Выстрелы вдогонку: бух, бух, бух!
Гражданин начальничек гнёт в дугу,
Проволока колючая, высок забор,
Всё равно отсюда я убегу,
Будь последний фрайер я, а не вор.
Жаворонок, жаворонок, голосист,
Горлышко ощипано, летит пух.
Дело наше сделано – карман чист,
Выстрелы вдогонку: бух, бух, бух!
А пока мы сутками лопату в ров,
Поднимают поутру нас петухи,
Гонят нас на вырубки, как коров,
На харчах отъевшиеся пастухи.
Жаворонок, жаворонок, голосист,
Горлышко ощипано, летит пух.
Дело наше сделано – карман чист,
Выстрелы вдогонку: бух, бух, бух!
1963 г.
«Отгорел румянец, небо побледнело…»
Отгорел румянец, небо побледнело
И в глазах угасла синева.
Лишь полоска губ едва алела,
Тонкая, как лука тетива.
День уполз, как раскалённый слиток,
Отряхнув окалину с листвы,
Жар неторопливо тёк с гранитов
В зыбкие объятия Невы.
В улице и переулке каждом —
Тишина, звучащая мольбой.
Остуди испепелённых жаждой,
Остуди прохладною струёй.
Но прохлада заблудилась где-то,
И ладони, полные росой,
Не подставит граням парапетов,
Не напоит, не остудит зной.
Лишь влюблённым дела нет до зноя —
Реет парус северных ночей
И плывут сквозь молоко парное
Вдоль Невы, как пара лебедей.
1965 г.
Отсюда началась Россия —
С гранитных невских берегов.
Здесь первозданная стихия,
Вовек не знавшая оков.
Здесь небо северное рядом,
Здесь до него подать рукой,
И по утрам над Летним садом
Туман холодный и седой.
Здесь кони Клодта на Фонтанке,
Творил здесь Росси, Фальконе…
И я люблю скакать по пьянке
С Петром на вздыбленном коне!
Здесь ночи белые. Закаты
Едва лишь небо подожгли —
Горят дворцовые палаты
Уж алым отблеском зари.
Пробило на часах вокзальных,
И ночь уж тает в синеве.
Заря, качаясь на Ростральных,
Перстами плещется в Неве.
А осень, осень в Ленинграде —
Промозглость, сырость и дожди,
Дома укрылись в листопаде,
Как люди в тёплые плащи…
Я в моросящий дождь по парку
Брожу, в листы упрятав грусть,
И в кабаке пью с другом старку
За эту хмаревую Русь.
Здесь родилась моя Россия,
И я люблю её до слёз.
Пускай метут дожди косые,
И ветер воет, словно пёс.
Падают листья – осень.
Сырость висит на ветках.
И за вершины сосен
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу