Михаил Русанов - Лад Посадский и компания. Книга II. Дела заморские

– Так не мойся больше.

– Не моюсь. – Вздохнул гоблин. – Бесполезно. И в болото плюхался, и по земле комом валялся. Ни одной твари в шерсти не завелось. Заговоры разные пробовал, да где им супротив химии заморской! Думал постричься. Да ни одна цирюльня посадская меня на порог не пустит! Удружила Гадина, нечего сказать!

Гоблин плюнул в сердцах. Выпил кружку в два глотка, съел горсть мухоморов и с тоской оглядел себя.

– Ладно, коли спешишь, говори, что за дело.

– М. Уолт хочет с тобой встретиться.

– Зачем?

– О забаве одной хочет поговорить.

– Почему со мной? – Сощурил глазки гоблин. – В Посаде шутников охочих до забав разных всегда хватало.

– Забава забаве рознь. Так когда в гости ждать?

– В Посад не пойду. Пусть М. Уолт сам приходит. Завтра к вечеру. Не обидится?

– А что ему ноги жалеть? Засиделся он в Посаде. Решено. Завтра вечером жди.

– Не спеши. Попей пивка. Вон у тебя и кружка совсем высохла. Скоро Лад вернётся, вместе в Посад вернётесь.

– Может, Сичкарь его три дня у себя держать будет.

– Слышь, болото ворчит? Идут, родимые.

– Кто?

– Сичкарь с Ладом.

Донд напрягся весь. Видел он Сичкаря один раз, в день битвы знаменитой. Зрелище не для слабонервных.

– За ножи не хватайся. – Предупредил СэрТумак, заметив тревогу друга. – Сичкарь не жалует нервных. А ножи твои против него, что иголка против слона. Слыхал о таких?

– Даже серебряные? – Шёпотом спросил Донд, вглядываясь в марь вечернюю над болотом.

– Серебряные? Хм… Серебро, оно, конечно, может его раздразнить. Да только хуже будет.

В болоте всегда много звуков живет. Нет абсолютной тишины на болоте. Но вот сквозь шорохи разные, потрескивания и вздохи (не иначе как кикиморы по лешему вздыхают) послышались шаги глухие, словно обуты ноги идущих в тапочки из меха болотного. Вскоре вышли две тени из мари к заимке. Лад был весь в грязи. Сичкарь болотный возвышался над ним, и морда его поганая то ли улыбалась, то ли скалилась грозно.

Донд сглотнул слюну, на язык наплывшую, и замер на крыльце.

– Донд! Вот уж кого не чаял здесь увидеть. Сэр Тумак, надеюсь, отведал побратим пивка твоего знаменитого?

Спросил с ходу Лад.

Излишне. Но для Сичкаря все сразу ясно стало. Не враг пожаловал на заимку, – друг.

– Что ж, Лад, – прорычала нечисть, – обо всем столковались. Седоборода успокой, весточку вовремя пошлем. А теперь мне пора, дела ждут.

Сичкарь посмотрел на Донда, тот дыхание затаил. Языком длинным зубы тронула нечисть и растворилась в мари. Донд перевел дыхание.

– Уж не у Чер-Туя пропадал? – Спросил гоблин у Лада, и кружку ему наполнил. После Донду плеснул и себе.

– У него, поганого. Только о том многим знать не следует. Донд, ты как сюда попал?

– Дело было к Сэру Тумаку. Тебя хотел увидеть. Где еще с тобой встретиться, как не здесь.

– Зашел бы в гости. Гадина всегда рада гостям дорогим.

Гоблин и Донд хмыкнули.

– Даже мне известно, как она гостей встречает, – хохотнул гоблин. – Посад о том давно гудит.

– Да ну вас! Дело обсудили? Тогда пойдем, Донд. Мне в Посаде надо быть. Иначе Гадина такое устроит, всей нечисти жутко станет! – Улыбнулся Лад и выпил пиво. – Не скучай, СэрТумак. На днях обязательно загляну. Пивка попьем, лещей твоих отведаю. Кабана живого принесу. Надеюсь, угостишь отбивными своими знаменитыми? А хочешь, пойдем с нами. В «Пьяном гоблине» для тебя всегда столик найдется.

– Знаю. Но не люблю, когда на меня люди глазеют, словно диво дивное видят. А про кабана не забудь. Буду ждать. Давненько я мяса на костре жареного не ел. Таскать свиней у посадских для меня теперь не солидно. Как-никак – почетный гражданин Посада. А в лесу ловить – с лешим войну начинать. Он, гад, над каждой зверушкой трясется, будто мать родная!

– Тяжко тебе. – Пожалел его Донд.

– Ничего. На лягушках перебиваюсь, пока леший не видит.

Седобород строго смотрел на Донда и Лада. Комер-сан сидел в углу и пил вино франзонское. Черный ворон говорящий устроился на плече его и что-то тихо каркал. Комер-сан соглашался и кивал головой.

– Твои прогулки к нечисти не могут не вызвать интерес!

Когда Седобород серчал, лучше молчать с виноватым видом. Что Лад и делал. Кто знает, что у старика на уме? Вывести его из себя – дело не хитрое. И Лад в нем довольно преуспел. А вот успокоить – тут дело мудреное. Ты ему слово, а он тебе десять в ответ. Да таких, после которых у многих волосы дыбом стоят или седеют. Последнее Ладу не грозило. И так как лунь седой. Но все же лучше не рисковать.