Наталия Осядовская - Спасательные экспедиции. Книга четвёртая

Вернувшись домой, первым делом я включил компьютер и вытащил из почты файл с Аниным дневником. Чтобы прочитать – много времени не потребовалось.

«Слёзы напрасных сожалений» – эта дурацкая строчка из жестокого романса вертелась у меня в голове. И правильно передавала самую суть. Кто виноват? Я и виноват!

Знал ли я, что Анюта меня любит? Да, знал. А я её любил? Да, любил. Так почему же не говорил ей об этом, чтобы она чувствовала себя уверенной в моих чувствах и в нашем общем будущем!?

Великовозрастный ребёнок, блин! Струсил и не настоял на том, чтобы встретиться и выяснить отношения. Повиниться. Она бы, может, и простила. А как самоотверженно пошла она на то, чтобы сохранить нашего ребёнка! Хотя бы за это ты перед её памятью в неоплатном долгу!

Пока я так себя казнил, на мой мобильник пришёл неизвестный абонент.

– Марк Самуилович Эпштейн, адвокат Бакеевой Фариды Амановны. А вы Колосов Андрей? – спросил он.

– Да. Чем могу? – вежливо ответил я, хотя не испытывал никакого желания ни «служить», ни вообще видеть этого человека. Но… хорошее воспитание, будь оно неладно! Короче, мы договорились через полчаса встретиться в ближнем скверике.

Я оделся и вышел заранее. Погода по-настоящему весенняя. До листьев ещё дело не дошло, но сияло солнышко, оглушительно пели птицы, и пахло весной. Это была уже третья моя весна за это год. Первые две в Нью-Йорке с интервалом в 7 месяцев, а это уже третья!

Тут подошёл холёный мужчина с папкой. Здороваясь за руку, оглядел меня с головы до ног. И предложил присесть на ближнюю лавочку – надо поговорить.

Осторожно выяснил у меня, что Аня была моей девушкой и что мы расстались. Спросил кто же, по моему мнению, является отцом её ребёнка?

– Знаю точно. Я и являюсь!

– Вот видите, вот видите! – заюлил адвокат.– А она пыталась обвинить уважаемого человека – мужа моей подзащитной. И пошла по пути шантажа. Хотела разбить семью!

– То есть как это? – удивился я, вскочив со скамейки.

– Сначала звонила ей по телефону, потом караулила во дворе. Ну, в конце-концов, бросилась под её машину, но … – Он мямлил ещё какую-то чушь, но я больше не мог слушать. Я схватил этого профессионального вруна за куртку из мягкой светлой замши и

ударил кулаком в это ненавистное лицо, которое сразу стало жалким, потекла кровь из разбитого носа, но остановиться уже не мог. Ударил его ещё и ещё. Потом опомнился – отпустил куртку. Вытащил свой платок и приложил к его носу, из которого кровь текла на подбородок и капала прямо на светлую золотистую замшу.

– Придумайте другую версию, врун несчастный, – предложил я. – А ещё лучше – откажитесь от этого дела. Вам его не выиграть!

– Вы пожалеете об этом, – повторял он как заезженная пластинка.

– Мне не о чем с вами разговаривать! – бросил я ему и удалился.

Пришли за мной ближе к вечеру. И отец, и мама были дома. Позвонили в дверь – открываю – двое в милицейской форме.

– Колосов Андрей Павлович?

– Да.

– Собирайтесь, поедете с нами!

Пока я одевался, успел шепнуть перепуганным родителям:

– Это по Аниному делу. Не волнуйтесь!

В отделении я заявил, что мне полагается звонок. И позвонил следователю, ведущему дело о гибели Ани. Выслушав меня, он пообещал подъехать прямо сейчас. Так что в обезьяннике, где кроме меня находились два изрядно подогретых спиртным гражданина, я просидел меньше двух часов.

Приехавшему следователю я рассказал всё как на духу. Сначала про Анин дневник потом, про версию адвоката, а в заключение про свой демарш.

– Понимаете, она вовсе не считала своё положение какой-то трагедией. Готовилась к появлению ребёнка, училась увлечённо, деньги у неё тоже имелись. Она была такой правильной, ей и в голову не могло прийти шантажировать кого-либо из-за денег.

А этот врун меня просто спровоцировал! Его оскорбительная версия вывела бы из себя любого нормального мужчину! Если хотите знать, я в первый раз в жизни ударил человека по лицу. Раскаиваюсь, конечно. Не надо было пускать в ход кулаки!

– Господин адвокат, быстренько сняв побои в травмпункте, написал на тебя заявление о хулиганском нападении. Тебе повезло. Нос у него не сломан. Ладно. Попробую тебя вытащить под подписку о невыезде. Но дело на тебя завели. Так что будь начеку!

Через час, подписав все необходимые бумаги, я вышел из отделения. До дома мне было не так уж далеко – дольше было искать, как добраться.

– Есть всё же на свете хорошие люди! Приехал ночью, помог мне, – я шёл домой пешком, прикидывая, стоит ли рассказывать родителям о побоях адвокату. И решил – стоит! Родители должны знать, что их сын способен и на такую глупость.