Alex Linkevich - Источнику стало известно. Без грифа секретности

Не тысяча страниц, лишь три тетради и два блокнота, исписанных рукой Андрея, достались Автору, и он продолжил расследование пропавшего журналиста. Расследование событий, растянувшихся цепочкой на, без малого, десять миллионов лет истории нашей планеты.

«Если приложить ухо к земле, можно услышать весь мир» – гласит восточная мудрость. В поисках надёжного источника информации Автор, следуя этой мудрости, приложил ухо к земле, и кое-что из услышанного, добытого разными способами и методами за четверть века исследований и поисков материала, с которого снят гриф секретности, представляет на суд любознательного Читателя.

Криминалист попытался наклониться к столу генерала, позвоночник скрипел, но не гнулся, потому, чисто из уважения, пришлось ему чуть присесть.

– Товарищ генерал, – пропел он неожиданным для такого крупного человека дискантом. – Для этого дела как раз есть тело.

– Пушкин? – Подбросил мохнатые брови генерал.

– Что – Пушкин?

– Ты тут не скрипи, давай. Сядь, что ли, не нависай, не люблю. Или отойди на пару шагов.

Криминалист послушно шаркнул пару раз подошвами. Остановился, прикинул – достаточно ли отошёл от генеральского стола.

– Хорош, достаточно, – генерал не зря занимал своё место и читал мысли своих подчинённых легко и просто, как «Отче наш». – Ты, давай, излагай, только безо всяких этих «дело – тело».

– А, понял, понял, товарищ генерал. Извините за рифму, случайно вырвалась!

– Вырвалась… ты, это, давай покороче! – Генерал дёрнул щекой. – Излагай, что за камень в штанах держишь в запаснике, для ближнего своего.

– Не в штанах, товарищ генерал, извиняюсь, а за пазухой…

– Да хоть за щекой! Ну!

Криминалист вернулся к столу, веером разложил перед генералом несколько фотографий.

– Старушка беспризорная в морге лежит, пахнет, – показал на одну фотографий криминалист. – Так мы пару волосков у неё вырвем…

– Откуда вырвите? С какого места? – позволил себе улыбнуться генерал.

– С какого скажите! У неё даже в ушах седина, товарищ генерал. – Услужливый толстяк предпринял ещё одну попытку прогнуться, впрочем, также безуспешно. – А, зачем ей седина? С понятыми зафиксируем на авто этого засранца, на помятом крыле.

– А крыло помято?

– Ну, что Вы, товарищ генерал! Помнём как надо, – криминалист шкодливо улыбнулся. – Как учили!

Самая средняя полоса России, накрытая ласковым теплом бабьего лета.

Красиво и спокойно вокруг. Не видно даже пауков, тонконогие работяги закончили свою хитрую работу ещё вечером, и теперь спали в своих уютных норках – пещерках, дожидаясь, пока солнце не подсушит их творения – развешенные по кустам и деревьям сети – серебряные ниточки с нанизанными на них хрустальными шариками утреннего тумана.

В речной долине, в тени высокого, или, как говорят люди знающие, коренного берега, разлегся, по пояс в чёрной осенней воде остров, точнее – островок, если принимать во внимание его размеры.

По берегу острова выставлена живая изгородь из обычных плачущих деревьев и низких, плотного переплетения кустов, похожих на малину. Не наша, не российская эта малинка, привезена была специально из Южной Америки, точнее – из Аргентины. Два-три уколола её шипами, и все – оттаскивай очередного клиента похоронного бюро.

Глаз внимательного человека, если, конечно, таковому удалось бы добраться до этого места, мог заметить среди этих замечательных растений и живописно раскрашенную композицию из простой колючей проволоки и, в дополнение, острые оцинкованные треугольники «Егозы».

Соединял два берега, острова и Большой земли, мост. Весь покрытый чугунным и бронзовым литьём, он пытался изо всех сил прикинуться столетним, дорогим и значимым, хотя и был сработан недавно, с любовью и умением, которыми отмечено все рукотворное на этом острове.

У въезда на мост, с той, «чужой», стороны, припарковались на специально отведённой асфальтированной площадке несколько плечистых машин с нержавеющим оскалом. Они гордились своими крутыми хозяевами и тем, что и сами не ищут в жизни легких дорог.

Другой конец моста, тот, что на острове, упирался в закрытые дубовые ворота. Слева от ворот насторожилась красного кирпича будка с одним, внимательно прищуренным окном. Будка, это, конечно, условно, только по сравнению с размерами других строений общегражданского назначения на этом необычном острове.